Но он представил себе, как лежит в луже собственной мочи, и это заставляло его двигаться.
Еще четыре шаркающих шага. Деревянные перекладины костылей мучительно впивались в кожу подмышек.
Обернувшись через плечо, он увидел: Рэйчел так и не сдвинулась с места. Она все еще стояла в прежней позе и смотрела на него гневно сверкающими глазами. Теперь их разделяло расстояние метров в десять.
— Ну что ты уставился на меня своими коровьими глазищами? — сердито выкрикнула она. — Захотел показать, какой ты герой, так давай шлепай дальше. И можешь не ждать помощи!
— А я и не думаю ничего просить! — огрызнулся Брайан, и охватившая его злость дала ему силы пройти еще несколько метров.
— И учти, здесь такое правило: если ты ходячий, тебя сразу же сажают на самолет и везут на Окинаву. А там, говорят, есть и кондиционеры, и нормальные туалеты.
В ее голосе звучала непривычная жесткая нота.
— Скорей бы. Жду не дождусь, — бросил в ответ Брайан, чувствуя, как мышцы, о которых он успел позабыть, постепенно начинают работать.
Черт с ней, с этой Рэйчел, пронеслось в голове. Разве ей есть дело до того, куда его отправят? Таких, как он, через нее прошли сотни. Он для нее один из многих — не больше, чем имя и номер на бирке. Да, верно, она спасла ему жизнь, но это же их обязанность, врачей.
Прошла целая вечность, пока он протащил на костылях свой вес по темному, выложенному плиткой коридору. Сестра, стоявшая у выхода, показала ему, как пройти во двор, где находились уборные.
Шагнув за порог, он остановился, зажмурив глаза от безжалостных солнечных лучей, пробивавшихся сквозь верхушки деревьев в дальней роще. За полуприкрытыми веками плавали огненные пятна, и все же в их хаосе он разглядел раскисшую грязь дорожки, проложенной через обнесенный колючей проволокой голый двор, — туда, где в ряд выстроились четыре побеленные деревянные кабинки под рифлеными жестяными крышами. На одной из них красовались намалеванные чьей-то неумелой рукой слова: «ЕСЛИ СМОЖЕШЬ САМ ПОССАТЬ, ЗНАЧИТ, СТОИЛО СПАСАТЬ».
И тут на Брайана напал безудержный смех. Он смеялся, а по щекам струились слезы: еще немного — и он бы упал в обморок. Боже, сверлила голову мысль, а ведь это и на самом деле так! В сущности, если ты мог отлить, стоя на своих двоих, то, значит, ты человек и в состоянии распоряжаться своей судьбой. Ради этого, главного, и стоило тебя спасать, вытаскивая из лап смерти. Чтобы ты вновь стал хозяином собственной жизни. Хозяином! То есть человеком, стремящимся установить хоть какой-то порядок в том хаосе, в который теперь превратилось наше сошедшее с орбиты существование.
С каждым проведенным здесь днем, Брайан чувствовал это, уходила в безвозвратность какая-то частичка его прошлой жизни. Память о доме таяла и желтела, как желтеют старые фотографии, засунутые в дальний угол нижнего ящика стола. И не только память. Куда хуже было то, что таяли и спутывались былые привязанности. Чем дальше, тем больше он привязывался к Рэйчел и все больше отдалялся от Розы.
«Идиот, — укорял он себя, — ты просто путаешь обыкновенную благодарность с… Уж не с любовью ли?» — задавал он себе один и тот же вопрос.
Глупо. Рэйчел испытывает к нему чисто дружеские чувства. Только и всего. И он не имеет никакого права изменять их отношения.
Между тем мочевой пузырь, казалось, сейчас лопнет от напряжения, так что думать о чем-либо еще у Брайана уже не было сил.
За его спиной неожиданно послышался какой-то шум. Резко обернувшись, он едва не потерял равновесия — ему с трудом удалось удержать костыли в повиновении.
За ним выбежала Рэйчел, остановившаяся теперь в нескольких шагах, словно встревоженная мать, наблюдающая за тем, как ее чадо учится ходить, но не желающая, однако, помочь ему. Теперь, когда он наконец смог подняться с кровати и встать на ноги, она казалась куда меньше ростом и совсем юной — с этой ее школьной косой. Вот взять бы и сдернуть резинку, чтобы кудри волной упали на плечи. И тогда можно будет зарыться головой в ее шелковистые, пахнущие свежестью и лимоном волосы…
«Черт бы ее побрал, — выругался про себя Брайан, — что она так меня к себе привязала!»
— Для этого дела доктор мне не требуется, — сказал он сурово. — В прошлый раз, когда я проверял свое водопроводное хозяйство, все было в полном ажуре.
— Знаю, — отозвалась она. — Мне просто хотелось сказать… — Рэйчел запнулась, и в горле у нее что-то булькнуло. Сглотнув, она посмотрела на него неожиданно посветлевшими глазами и докончила фразу: — Ну что, я извиняюсь. За то, что позволила себе сорваться.