Подленький голос где-то внутри тут же поспешил с ответом:
«Ну зачем тебе туда соваться? Она прекрасно сумеет за себя постоять. Если что, то наверняка выберется оттуда. Да и вообще, кто тебя просил изображать из себя спасителя?!»
Неожиданно Брайан почувствовал себя совершенно трезвым. Комка в горле как не бывало. Он четко знал, что ему надлежит делать. Холл снова принял горизонтальное положение и больше не плыл под ногами.
— Послушай, Петри, я должен туда вернуться, — проговорил он как можно тише. — Один человек… врач… мне нужно убедиться, что с ней все в порядке. И увезти ее оттуда, если она еще там.
Австралиец насмешливо фыркнул:
— Пошел ты куда подальше, парень, вместе со своими чертовыми вооруженными силами! Извини, дорогой, ты, видать, чересчур много насмотрелся картин с Джоном Уэйном? Ты что, рехнулся? Там же война идет, между прочим!
Брайан выждал минуту. Убедившись, что с лица репортера исчезла циничная ухмылка, он заключил:
— Учти, времени у меня в обрез. Раз. И второе — мне нужна твоя помощь!
Австралиец рассказал ему, как попал в плен к сирийцам на Голанских высотах во время Шестидневной войны, он был военным корреспондентом. Сирийские солдаты чуть было не отрезали ему яйца, но Петри удалось каким-то образом обмануть их бдительность и спастись. Пусть даже половина его истории — вранье, все равно у этого коротышки воображение и находчивость не хуже, чем у Роберта Стивенсона. Так что если бы удалось привлечь его на свою сторону, можно было бы считать, что полдела сделано.
— Господи Иисусе! Что я, по-твоему, один из «зеленых беретов»?!
Брайан почувствовал, как его губы помимо воли складываются в улыбку, хотя в эту минуту ему было совсем не до смеха.
— Тебе и не надо быть «зеленым беретом». Им, кстати, никто еще не давал, как репортерам, Пулитцеровских премий…
Он увидел, как буравчики Дэна впились в его лицо: теперь можно было не сомневаться, что его внимание Брайану обеспечено. Оставалось лишь наилучшим образом им воспользоваться.
— Пойми, это же потрясающая сенсация, — начал он заговорщическим тоном. — Я ведь был практически мертвым, когда она… она вытащила меня из лап смерти. Для этого ей пришлось меня располосовать и массировать сердце руками. Ну, и кроме того… — Брайан замолчал.
«Кроме чего, собственно? — спросил он самого себя. — Что я собирался сказать? — И тут же ответил: — А того, о чем ты уже тысячу раз думал!»
Петри между тем нетерпеливо ждал: он снял фуражку и ерошил свою соломенную шевелюру толстыми короткими пальцами. Голубые глазки ни на секунду не отрывались от лица Брайана, как будто тот готовился произнести по меньшей мере Нагорную проповедь.
— …кроме того, я намерен не только вытащить ее оттуда, но и жениться на ней, — закончил Брайан.
«В самом деле? — тут же спросил он себя и ответил: — Не знаю. Но какое наслаждение произносить эти слова вслух! И потом, такой поворот дела — это же и правда сенсация».
— Вот дерьмо! — хлопнул себя по колену оценивший (об этом говорила его широкая улыбка) идею Дэн. — Это будет материальчик! Может, еще и на киношку потянет. А что, в такой и Джону Уэйну не стыдно было бы сняться. В главной роли. А она симпатичная, эта твоя докторша?
Брайан на секунду задумался, не зная, что ответить. В таком плане он о Рэйчел раньше как-то и не думал. «Симпатичная» — означает девицу в коротком платьице с обнаженными плечами и длинными загорелыми ногами, обгоняющую тебя на улице. Но описывать Рэйчел такими красками — все равно что ничего о ней не сказать.
— Таких женщин ты просто не встречал в своей жизни, только и всего, — наконец произнес он.
Дэн Петри осушил бутылку до дна. Если не считать раскрасневшихся щек и посверкивания в глазах, то виски, похоже, нисколько на него не подействовало.
— Знаешь, сколько тебе потребуется времени, чтобы отменили решение об увольнении, если они вообще на такое пойдут? А получить их согласие — это все равно что мне получить Пулитцера — такая же степень вероятности, — заметил Петри.
— Да я просто удеру без всякого разрешения! Обо мне не беспокойся. Ты-то как? Могу я на тебя рассчитывать в этом деле?