Пустая! Сердце Сильвии замерло.
— Мой ребенок… — она схватила монахиню за руку.
— Все дети в безопасности, — прохрипела сестра и закашлялась. — Всех вынесли. Остался только этот.
От безмерного облегчения, которое она ощутила, Сильвию охватила дрожь. Но тут она вспомнила про Энджи.
— Миссис Сантини, — выдохнула она. — Я не смогла ее добудиться. Пожалуйста! Вы должны ей помочь. А ребенка я возьму, вы не беспокойтесь.
— Погодите, — бросила монахиня.
Она достала ножницы и быстрым взмахом перерезала именной браслет в виде четок на тонком, цвета слоновой кости запястье девочки. Бусинки рассыпались вокруг, запрыгав на линолеуме пола.
— Фаянс, — выдохнула сестра. — Он так легко нагревается… Может быть ожог…
На полу Сильвия увидела множество бусинок от других браслетов. Были они и на пеленальном столике. А один, маленький розовый кубик с черной буквой «Р», застрявший в складке рукава накрахмаленного халата сестры, словно подмигивал ей.
Сильвия протянула руки, взяла маленький влажный сверток, чувствуя, как к ней возвращается прежняя сила. Это сделал крошечный человечек, которого она крепко прижала к груди, осторожно поддерживая ладонью неокрепшую головку.
Скорее назад. Невзирая на сгущавшуюся с каждым шагом пелену дыма. Назад, мимо сестринского поста, где никого уже не было. К спасительной лестнице. Еще один поворот. Ну вот. Теперь совсем рядом. Она распахивает дверь, над которой табличка: «ВЫХОД». И отшатывается назад.
Весь пролет лестницы охвачен пламенем. Она услышала высокий пронзительный крик и поняла, что это кричит она.
Господи Всемогущий, куда же сейчас?
И тут она вспомнила: окна! Как раз в этом месте они выходят на площадку пожарной лестницы. Дом допотопной постройки, и ступени лестницы зигзагом спускаются по стене.
Сильвия забежала в ближайшую палату, осторожно опустила девочку на кровать, попробовала поднять раму. Но окно не открывалось. Наконец она услышала треск — звук похож на выстрел — и рама подалась. Сильвия, обессилев от охватившей ее радости, подхватила ребенка. Свободной рукой она подвинула стул к подоконнику и осторожно, медленно взобралась на него.
И посмотрела вниз… Далеко внизу, как пьяная, шаталась улица. Как ни странно, но казалось, что совсем светло, — больше похоже на день, чем на вечер. Спешащие по тротуару люди с высоты пятого этажа выглядели как крошечные букашки, а сгрудившиеся у обочины пожарные машины — как игрушечные грузовички. Протянувшиеся от них шланги напоминали клубок змей.
Все это вдруг поплыло у Сильвии перед глазами, и она почувствовала, что сейчас полетит вниз. Крепко зажмурившись, она глубоко вздохнула.
Нет! Не смотри вниз! Спускайся — и все!
Одной рукой прижимая сверток к груди, Сильвия ступила на площадку. Голые подошвы ощутили тепло шершавых железных прутьев. Сильвия стала медленно, дюйм за дюймом, спускаться по ступенькам, свободной рукой цепляясь за железные перила. На ощупь ступеньки лестницы казались такими отвесными, что от страха руки и ноги у нее сделались совсем резиновые.
Неужели она сможет одолеть все пять этажей спуска? А если нет, если она упадет или выронит ребенка?
Нет! Она не имеет права так думать. Не имеет права.
Сильвия заходилась в кашле. Едкий дым разъедал глаза. Но она продолжала упрямо спускаться, царапая и раня ступни в поисках опоры.
Едва она добралась до площадки четвертого этажа, как над ее головой что-то оглушительно разорвалось — от взрыва ходуном заходила пожарная лестница. Боже! Сердце замерло от ужаса. Взглянув вверх, Сильвия увидела, что из окна над ней с ревом метнулось пламя. Градом посыпались осколки стекла, по пути задевая железные перекладины. В тот же миг что-то твердое и острое ударило ее в плечо.
Сильвия вскрикнула от ужаса и внезапной боли. По лопатке побежала теплая струйка. Она почувствовала, как ослабели мышцы, и все внутри разом похолодело. Тело сделалось ватным. Она приказала себе двигаться, но поняла, что не в состоянии сделать ни шагу. Ни одного.
Казалось, время стоит на месте. Жара становилась все нестерпимей, тонкая ткань халата от нее не спасала. Боже, неужели это конец? И она умрет, застыв в неподвижности, как жена Лота?
И тут зашевелился ребенок, которого она прижимала к груди. Из-под простынки выпросталась крошечная ручка и принялась беспомощно метаться в воздухе, пока не натолкнулась на щеку Сильвии. Нежные пальцы малютки коснулись ее рта.
Горло Сильвии сжалось от невыплаканных слез.
Ты, глупое тело! Черт бы тебя побрал! Двигайся же, кому говорят? Если не ради себя самого, так хоть ради ребенка. ДВИГАЙСЯ!