— Знай я, что увижу тебя здесь сегодня вечером, я бы не приехала, — сдавленным голосом произнесла Роза, прижимая к лицу холодные как лед пальцы. — О Господи, Брайан, почему? — простонала она. — Почему ты так поступил? И все эти годы… Ответь мне. Я хочу это знать. Это-то меня и убило. Я не могла понять почему. Так почему ты женился на ней?
— Не потому, что я не любил тебя, Роза, — ответил Брайан после долгой паузы. — И я хочу, чтобы ты это знала. А если тебя это интересует, то я… в общем, предпринимал некоторые шаги, чтобы связаться с тобой после того, как вернулся домой. Но ты…
— Да, я бросала трубку. Ты это хочешь сказать? Раз десять или больше. И, по-твоему, это что-то меняет? Ты, правда, так считаешь? Господи, Брайан, неужели мне надо было встретиться с тобой где-нибудь за ленчем, выслушать твои вшивые объяснения и позволить тебе красиво уйти, чтобы все выглядело пристойно?! Прощай, дорогая, рад был нашему знакомству… да, между прочим, тебе горчицу или кислую капусту к солонине?.. — по щекам Розы бежали слезы, но она все же договорила. — Неужели это наш случай, Брайан? Нет, нет, мы ведь не были просто двумя бруклинскими любовниками, которые предпочитали трахаться на крыше для экзотики!
— Роза… Роза… — Брайан протянул к ней руки, словно желая утешить, но не решив, как именно (о, эти длинные руки, кажущиеся такими бледными в тусклом свете, почти светящимися, как она обожала их, ласкавшие ее тело так трепетно, так нежно!). — Я все еще думаю, что нам необходимо объясниться. Мне бы хотелось… хотелось… чтобы ты поняла. Это не было простым решением. Да и не было никакого определенного решения… не было какого-то момента, когда я сказал себе: будет так, а не иначе.
Руки Брайана бессильно упали. Он опустился на каменную скамью, невидящим взглядом уставившись в окружающую темень.
«Боже, я не могу на него смотреть! У меня сердце разорвется от жалости», — простонала про себя Роза. У нее действительно не было сил видеть Брайана — постаревшим, похудевшим, с торчащими скулами, словно то были не кости, а каменные хребты, раздирающие склон горы. И эта седина у висков, в которую невозможно поверить…
— Множество людей будут пытаться рассказать тебе, что было… было там, в Наме, — начал он, запинаясь. — Но никто, и я в том числе, не заставит тебя действительно поверить, что все это правда. А это там, у нас, и было правдой… поверь мне. Война, джунгли… это была единственная реальность. Ничего другого просто не существовало. Ни дома, ни семьи, ни даже — тебя. Всех вас мы если и видели, то в туманном далеке. Все равно что в старом черно-белом телефильме, где одна крупа и ничего не разглядеть. Сидишь и слушаешь глупые реплики, которыми обмениваются персонажи. Слушаешь и знаешь — не чувствуешь, а именно знаешь, — что люди там не настоящие, а всего лишь актеры. И всем им платят за то, чтобы они притворялись, будто их что-то интересует. Разве имеет значение, сколько раз я твердил себе, что ты меня ждешь, что любишь… Все равно это было не больше, чем старый фильм по телевизору. Ну а потом, когда ты перестала даже писать мне…
Розе показалось, что в сердце воткнули нож.
— Твои письма… Их прятала от меня Нонни. О Господи! Разве ты не получал моего…
— Нет, я его получил. Твое письмо. Мне передали его на базе. Но это случилось уже после моего увольнения. Когда Рэйчел и я… — голос Брайана осекся. — Теперь ты понимаешь, как это все было.
— Ты что, хочешь, чтобы я простила тебя, Брайан? Чтобы поверила, будто ты женился на ней только из-за того, что я, дескать, перестала тебя любить?
Брайан повернул к ней лицо. В глазах у него стояли слезы.
— Я уже больше ничего не знаю, Роза. Прошло так много времени. И, честно, я уже не помню, что именно я думал тогда, в тот момент. Другое дело, что я тогда чувствовал. Скорее всего это никак не было связано ни с тобой, ни вообще с реальным миром. Потом, когда меня ранило… стало еще хуже… то есть реальность исчезла совсем. Мне казалось, я сплю и только на миг проснулся. Все, что случилось до того момента, лишь сон. Сон, который я с трудом мог припомнить.
— Значит, и я была сном?
— Нет, тебя-то, Роза, я помнил, но ты была… не взаправдашняя. А совсем из другого мира. Моим миром был госпиталь, кровать, на которой я лежал, — и боль. Дьявольская боль, которая не отпускала ни на минуту. И еще Рэйчел. Она спасла мне жизнь, Роза. И она… была реальностью.