— В укромное местечко, — ответил Дэвид на ее вопрос, — где можно будет поболтать. А местного колорита с меня довольно и «Св. Варфоломея». Да ты не волнуйся! Считай, что мы уже приехали.
«С чего это он взял, что я беспокоюсь? — удивилась Рэйчел. — Мы же просто коллеги, поехали после работы немного посидеть и выпить по рюмочке. Когда-то, целую вечность тому назад, мы с ним, правда, встречались. И от тебя, подонок, я когда-то забеременела, но что с того…»
Но вот такси притормозило, Дэвид заплатил водителю и вышел из машины. Довольно приятный район, подумала Рэйчел. Деревья вокруг. Старые кирпичные дома недавно покрашены. Прилично одетая пара прогуливает собаку. Дома… а где же тут бар?
— Дэвид… — Она обернулась к таксисту, но увидела, что к тому уже сели какие-то люди в вечерних нарядах, и поняла: так легко ей отсюда не выбраться.
Немного помявшись, Дэвид принялся объяснять:
— Решил похвастаться своей новой квартирой. Только в прошлом месяце въехал. Правда, нет лифта, но все равно я здорово выиграл. Ну чего ты стоишь? Поднимемся ко мне. Всего каких-то два этажа! И можно будет спокойно поболтать.
Его объяснения не убедили Рэйчел. Тревога не проходила. Однако она решила не подавать вида.
— Хорошо, я зайду, — ответила Рэйчел. — Но только на несколько минут. У меня совсем нет времени.
Час спустя Рэйчел все еще сидела, зажатая в самом углу белого кожаного дивана в квартире Дэвида. На колене у нее стояла почти не тронутая рюмка — на синей бархатной юбке виднелся влажный круглый след. Уже дважды она заявляла Дэвиду, что ей пора, но Дэвид настаивал, чтобы она не спешила и выпила хотя бы рюмочку — на дорогу.
Она почти не отпила из своей первой рюмки, в то время как Дэвид допивал уже свой третий «скотч».
Что-то в нем было не то — и в выражении его остекленевших глаз, и в том, как он сидел на спинке дивана, поставив одну ногу на диванные подушки и глядя в упор на Рэйчел. Да, похоже, решила она, Дэвид планировал провести с ней здесь весь вечер.
И дом у него был тоже какой-то странный, словно это не жилое помещение, а «идеальная квартира», оборудованная в универмаге «Блумингдейл», настолько все было мертвенно и бездушно: мебель, расставленная под прямыми углами, стены, выкрашенные в желтоватые и розоватые тона… Дэвид, наверное, даже не знал, что на эстампе, висящем на противоположной стене, изображен Икар. Картину повесили там потому, что она подходила к стоявшему под ней столику.
Отхлебнув из рюмки, Дэвид заговорил о Пресвитерианской больнице — и Рэйчел никак не удавалось сосредоточиться, чтобы понять, что он хочет сказать. Мысли ее крутились вокруг Брайана: «Сейчас он уже поехал домой. А может быть, даже приехал. Господи, как мне хочется быть рядом с ним!»
Но вот Дэвид заговорил на повышенных тонах: он чем-то возмущался. Рэйчел прислушалась, включив все свое внимание.
— …Да, звучит дико, но это так. Мой принстонский диплом в этом месте ничего не значил. Для них это был просто кусок дерьма. Вы в лепешку могли расшибиться, но все равно вы не из их команды. Чужак, вот кто вы есть. Конечно, делается это не грубо, а вполне цивилизованно. Вам дают понять, что готовы считать вас одним из них, но потом дают вам отставку… действуя исподтишка. Вас, например, упорно называют всегда полным именем, тогда как все свои имеют прозвища… вы приходите в кафетерий — и для вас почему-то никогда не оказывается свободного стула. И потом эти подонки взяли и подставили меня. Я работал там больше всех, задерживался после работы и все такое. Послужной список у меня дай Бог. И если кто и заслуживал поста главного гинеколога, так это, безусловно, я. Лучше меня там никого не было. Это точно, тут никаких сомнений…
Он тяжело дышал, лицо раскраснелось. Рэйчел чувствовала, что еще немного — и он сорвется. Она поставила свою рюмку на кофейный столик, решив, что уйдет сейчас же.
— Извини, Дэвид, ты расскажешь все в другой раз. Сейчас у меня просто нет времени. Я…
Он схватил ее запястье, словно сомкнул стальные наручники.
— Не уходи… пожалуйста… ты еще ничего не рассказала мне о себе. Как там у тебя было в твоем Вьетнаме. И потом, ты даже не допила первой рюмки!
Дэвид попытался снова пустить в ход свое обаяние, но у него ничего не получилось, словно он хотел надеть маску, а она как назло сползала с лица. Ей уже не хотелось заглядывать внутрь личины, чтобы узнать, что же в конце концов скрывается за этими налитыми кровью глазами, этой ухмылкой маньяка.
«А ведь он не отпускает моего запястья, — пронеслось вихрем у нее в голове. — Он не…»
Она бессильно опустилась на диван — ноги сделались совсем ватными. Дэвид наконец отпустил руку, и теперь запястье слегка покалывало, хотя Рэйчел его и массировала. «Да нет, — утешала она себя, — ничего плохого у него на уме быть не может!» Все это просто игра ее воображения. Глупо думать, что от него может исходить какая-нибудь угроза. Она ведь пришла сюда просто поговорить с ним о делах в «Св. Варфоломее», об Альме Сосидо. Что ж, так и надо себя вести.