-- К тебе приедут родители, Арлен? -- поинтересовался я. Юноша промолчал, сделав вид, что не услышал вопроса. На секунду я замялся, но вновь начал пробивать стену. -- Ко мне вот приедет отец. Я не видел его уже несколько месяцев.
-- Ко мне тоже приедет отец, -- с неохотой произнес парень. -- Никогда не понимал этого. Срывается с работы, едет сюда, а потом мы сидим в машине и почти не разговариваем. Просто не о чем.
-- У тебя плохие отношения с ним?
-- Нет. Обыкновенные. Просто так получается.
-- Мои родители в разводе, -- зачем-то объявил я, и Арлен серьезно кивнул в ответ. -- Они ссорятся из-за меня. Постоянно. Поэтому, возможно, то, что я здесь, лучше для всех нас.
-- Ерунда, -- резко заключил собеседник и, горделиво вскинув голову, взглянул на меня с привычной надменностью. Я уже привык к подобному и старался не обращать внимание. Но все-таки поспешил оправдаться:
-- Мне почему-то кажется, что это лучший вариант...
Мои слова перебил звонок мобильного Арлена. Тот ответил на "входящий", а затем без всяких колебаний ухватил драповое полупальто с металлическими серебристыми пуговицами, которые очень нравились мне. Однажды, когда соседа не было в комнате, я даже потрогал их и удивился мельчайшему узору на ребре каждой пуговички.
Через полчаса мне тоже позвонили -- голос Эда был не менее взволнованный, чем мой. Я, наспех одевшись, бросился по шумным коридорам, раздвигая руками идущих. Случайно я толкнул свою темноволосую одноклассницу Нору, не нравившуюся мне по нескольким причинам: первой причиной было ее жуткое занудство типичной старосты, а второе -- ее звали так же, как мою мать. Между ними не было никакого сходства, и подсознательно я ревновал имя, которое, мне казалось, должно принадлежать только моей Норе.
Приблизившись к контрольному пункту, я протянул охраннику свою личную карточку и, таким образом отметившись, толкнул массивную чугунную калитку. Наш хэтчбэк уже ожидал меня, радушно распахнув дверь. Я с разбегу нырнул в машину и вцепился в отца, будто не видел его уже несколько лет.
-- Тише, тише, -- рассмеялся Эд, ответно обнимая меня. -- Иначе задушишь.
-- Да нет, -- счастливо улыбнулся я и потянулся захлопнуть дверь. Отец включил печку, и я приложил ладони к теплой панели автомобиля.
-- Ну, как дела, рассказывай подробнее. Как учеба? Нравится кто-нибудь из девчонок?
-- Все нормально, -- закивал я. -- Пока ощущения, что экзамены через год, нет. Но учусь, стараюсь. Мистер Бронкс хвалит мои сочинения. Особенно понравилось ему по "Декамерону". Думаю, шанс у меня есть.
-- Ну, еще бы, -- ладонь отца легла на мою макушку. Хвалил меня и гордо улыбался.
-- А что касается девчонок, пока что никого нет на примете. Кстати, ты говорил, что хочешь рассказать нечто важное...
Отец нервно улыбнулся и сглотнул. Я видел, как дернулись его скулы.
-- Да, хотел. Но, может, отъедем?
-- Нет, -- возмутился я. -- Срочно говори. Умру от нетерпения через пять метров.
-- Хорошо, -- согласился отец. -- Не знаю, как ты отреагируешь, но...
Я пытливо взглянул на него.
-- ..через четыре месяца у тебя родится брат.
-- Что? -- взвился от восторга я. -- Брат? Не может быть! Мама ничего не говорила мне.
Лицо отца как-то покраснело, а взгляд стал более серьезным.
-- Подожди, я объясню. Я не говорил этого раньше, считал, что ты не поймешь. Но твой брат родится не от твоей мамы.
-- Стоп, Эд... -- я помотал головой, пытаясь осознать, где я недопонял. -- Как не от мамы?
-- Почти год я живу в Нортгемптоне с замечательной женщиной. Ее зовут Джесс. Ребенок будет у нее. Скоро мы планируем узаконить наши отношения.
Я вновь помотал головой, а затем ущипнул себя. Нет, не сон. И отец говорил вполне серьезно. Только я не хотел принимать сказанные им слова.
-- Но как же Нора?
-- Сынок, Нил... -- отец смутился еще больше, и я заметил, что руль, за который он держался, запотел от ладоней. -- Наши с мамой отношения кончались. Когда ты станешь взрослым, то поймешь меня. В той ситуации не было выхода. Такое случается...
-- Поэтому выход ты нашел в Нортгемптоне?! -- разозлился я.
-- Я вновь полюбил. Ты просто не знаешь Джесс. Она...
-- Замолчи, -- впав в оцепенение, произнес я, сжимая кулаки до дрожи. -- Зачем ты только приехал? Зачем сказал мне это? Зачем вообще все это случилось?
-- Прости, -- ладонь отца коснулась моего плеча, но я сбросил ее, утирая слезы с уголков глаз. Но они все текли и текли. Вскоре я перестал обращать на них внимание и лихорадочно начал искать ручку машины. Хотелось уйти.
-- Но я думал, ты поймешь меня... -- продолжал отец. Слушать его было невыносимо. Я вышел из машины и на прощание с сожалением покачал головой.
-- Мне не нужен никакой брат. И ты не нужен. Предатель, -- вот что я сказал перед тем, как отправиться к воротам. Отец не остановил меня, а лишь беспомощно вытянул руку, глазами умоляя понять. Сунув карточку охраннику и получив ее обратно, практически бегом я бросился по аллейке, утирая слезы. Нет, такого предательства я вынести точно не мог. Всем сердцем я уже ненавидел неродившегося брата от какой-то там Нортгемптонской Джесс. Она представлялась мне жуткой -- толстая, сварливая, с огромным животом, орлиным носом и маленькими злыми глазками. Такой уж портрет написало мое воображение. И тут же я представил, как Эд качает на руках того, кто заменит ему меня, и от тихого плача я перешел к рыданиям.
Сам того не заметив, я добрался до сада, хлопнул плетеной калиткой и прямо напролом двинулся через деревья к сарайчику с инвентарем. В тот момент это место казалось подходящим для моего горя -- его хотелось мучительно пережевывать в одиночестве. Я спрятался меж лопат, грабель и ящиков, носом уткнувшись в колени, которые через несколько минут стали влажными от моих безудержных слез. Я жалел Нору и себя, ведь фактически принес в жертву привычную жизнь в обмен на благополучие родителей. Если бы я знал раньше, то не оказался бы тут среди чужих мне по духу людей. В тот момент я ненавидел весь мир и рыдал, рыдал, пока голова не закружилась, а из носа не потекла кровь. Я вытер алые разводы салфеткой и, сжав ее в кулаке, уставился в одну точку. Покачивался из стороны в сторону, словно умалишенный, пока вновь не прокрутил разговор в голове и не завыл, запрокинув голову. Будь проклят этот Эд, его новая жена, новый сын и новая жизнь.
Дверь скрипнула.
Я, словно зверек, загнанный в угол, спрятался за большую коробку и попытался не дышать. Но в нос попала пыль, и я незамедлительно чихнул.
-- Вот ты где... -- знакомая нота утомленности в голосе. Я высунул голову из укрытия, поспешно вытирая слезы. Возле входа стоял Дарси, в руках сжимая картонный глянцевый пакет. Он тут же отставил свою ношу в сторону и подобрался ближе.
-- Чего тебе надо? -- всхлипнув, озлобленно спросил я.
-- Видел, как ты побежал сюда, -- спокойно ответил юноша.
Я вновь утер рукавом лицо и отвернулся, чтобы собеседник не решил потешаться надо мной. Но он и не думал. Доверительно он опустился рядом и согнул длинные ноги в коленях.
-- Между вами что-то произошло?
-- Да, -- хмуро ответил я, сочтя, что врать бесполезно. -- Отец сказал, что у меня будет брат.
-- И поэтому ты в таком расстройстве? -- скептически повел бровью Арлен. Ежась от холода, я возразил:
-- Нет.
Юноша тут же сбросил с себя полупальто и накинул его мне на плечи.
-- Ни к чему такие любезности, -- возмутился я, пытаясь сбросить с себя вещь, но приказное "Сиди!" парализовало. Тогда я решил быть откровенным. -- Отец сказал, что у него будет сын от другой женщины, не от моей матери. Все это время он любил какую-то Джесс, а я не знал и, словно слепой котенок, не видел правды. Думал, что с мамой они ругаются просто из-за того, что в их отношениях какой-то кризис или что-то вроде того.
-- Все равно это твой брат, -- ненавязчиво произнес Дарси. -- У меня вот нет никого, кроме родителей. И те словно на другой планете. А тебе ничего не остается, кроме как принять случившееся за данность. Ты ничего не изменишь. Особенно если будешь сидеть здесь в грязи, мерзнуть и рыдать, словно брошенная девчонка.