Я никогда не спешил с выводами. Каждый новый человек был для меня закрытой книгой, а их я всегда читал неторопливо и с карандашом в руках. Но Гаррет сразу показался мне неплохим. Возможно, его внутренняя книга была тонкой, словно детская сказка, зато понять своего соседа по комнате было несложно. Да и порою в коротких сказках может быть больше смысла, чем в самом длинном романе. По крайней мере, я был искренне благодарен юноше за хорошее отношение и дружелюбную улыбку. Человеческое тепло всегда творило со мной странные вещи.
Признаться честно, за время моего существования я так и не обрел настоящих друзей. Нет, там, в Рочестере, были ребята, с которыми я делил место за столиком в школьной столовой, ходил в литературный клуб и изредка, словно прилипала, посещал концерты приезжих музыкантов. Но в тот момент, когда я собрался переводиться, ко мне пришло осознание того, что мне некому об этом сказать. "Ну и что? Переводись. Нам-то какое дело?" -- сказали бы они, те безликие, как оказалось, люди. И я не сказал. Просто уехал, оставив за спиной свою массовку. Но тех людей, которых я давно любил всем сердцем, взял с собой -- например, целую семью Буэндиа². Обитатели замка БроудиЁ тоже поехали в "Хартвуд", как, впрочем, и герои книг Бронте, за которые так стыдила меня мама. Все они были рядом, огораживая меня от враждебного непонятного мира. Увидев на моем столе стопку привезенных книг, Манн удивился, зачем я тащил их из самого Рочестера, зная, что в здешней библиотеке они, скорее всего, найдутся не в одном экземпляре. Я ничего не ответил, но знал, что эти книги -- мои. Они пахнут мной, помнят тепло моих пальцев, носят линии моего карандаша, знают, когда я люблю открывать их. В свои шестнадцать лет я понял, что всю свою жизнь доверял душу лишь печатным строкам, в которых зачастую видел жизни больше, чем в людях. Но по приезде сюда я мечтал изменить это и начать с поиска друзей. Впрочем, у меня почти получилось...
***
-- Молодой человек, так вам нужен тост с шоколадом или нет?
-- Что? -- оттаял я, глазами вцепившись в уже немолодую женщину, работавшую за прилавком школьной столовой.
-- Каждый второй спит на ходу, -- сварливо пробубнила она, швырнув мне на тарелку два тоста, щедро покрытых шоколадной пастой.
-- Извините, -- я рассеянно огляделся в поисках стола своего класса. -- И большое спасибо.
На завтрак я почти не опоздал. Но ключевым здесь было слово "почти". Едва я оказался в дверях, моему взгляду предстала кишащая масса изумрудного цвета, которая при этом издавала шум погромче взлетающего самолета. Именно так выглядела толпа учеников, оккупировавшая столовую во время завтрака, для моего воображения в паре с не слишком хорошим зрением. Все были одеты в белоснежные рубашки и пиджаки цвета бутылочного стекла с небольшой вышивкой герба школы, изображенного в виде лаврового венца. К слову, в такой же пиджак был облачен и я. После уютных толстовок и рубашек такая вещь казалась мне жутко неудобной, особенно неприятная скользящая подкладка. Но порядок был порядком. Так или иначе, порог этой школы я переступил практически добровольно.
"Шесть-один. Место для шесть-один..." -- словно зомбированный, повторял я, подходя к каждому из столов и с прищуром вглядываясь в таблички над ними. Готов поспорить, кому-то из учеников я точно показался ненормальным, но добровольно надевать очки я отказывался -- вместе с рубашкой, заправленной в брюки, они давали эффект нобелевского лауреата в области физики. "Может, здесь?" -- обессиленно обратился к самому себе я, наконец поняв, что мой кофе остывает. Как назло, Гаррета я тоже не видел, а ведь можно было спросить у него... Внезапно за спиною я услышал чей-то незнакомый голос:
-- Не этот стол ищешь?
Машинально я обернулся, крепче сжав поднос в руках: передо мной сидело человек пятнадцать мальчишек и девчонок, одновременно поднявших глаза к моему лицу. В них не было никакой вражды -- скорее, любопытство и легкая ирония, что заставило меня перевести дыхание и ответить:
-- Наверное. Мой класс шесть-один.
-- Значит, тебе точно сюда, -- вновь заговорил один из учеников, скривив улыбку. Этот юноша не внушал особенного доверия, но сейчас это волновало меня меньше всего. Аккуратно я опустил поднос на гладь дубового стола и отодвинул стул так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но это было бессмысленно -- выжидающие взгляды всех, с кем я сейчас разделял трапезу, были направлены именно на меня. Сперва я не совсем понял, чего от меня хотят, но, вконец растерявшись, промямлил что-то вроде:
-- Я... Нил. Нет, Нил Уэбб. Джонатан...
-- Что он говорит? -- едва слышно задала вопрос блондинка с высоким конским хвостом своей темноволосой соседке. Та пожала плечами и вновь обратила свои глаза ко мне.
-- В общем, очень рад познакомиться. Со всеми... вами, -- продолжал нести околесицу я, ощущая недоумение вокруг. Но тот парень, что окликнул меня минуту назад, опустил руку на мое плечо, громко объявив всем:
-- Его имя Нил.
Затем ученик обратился непосредственно ко мне:
-- Я не ошибся?
В ответ я сумел лишь покачать головой, вжавшись в спинку стула, словно загнанное животное. Никогда я не чувствовал себя настолько неловко, что хотелось провалиться сквозь землю. Неважно куда -- в Геенну, Аид или Хельхейм. Уверен, даже там я чувствовал бы себя хоть на каплю спокойнее.
-- Я Колин, -- представился мой спаситель и вновь жутковато улыбнулся. Именно сейчас мне выпала возможность разглядеть юношу получше: его кожа была смугловата, поэтому редкая белизна ровных зубов моментально бросалась в глаза. Колин носил короткую стрижку, но заметить, что его волосы светлые, было совсем нетрудно. Парень не отличался идеальными чертами лица, но назвать его некрасивым я тоже не мог. Самое большое впечатление о нем создавали глаза -- синие, темные, таящие какую-то угрозу.
В процессе завтрака я смог узнать довольно много о своих новых одноклассниках и даже немного расслабился, уже не ощущая себя настолько отчужденно. Как оказалось, со мною вместе учились еще двадцать два человека. Девчонок было чуть больше, чем представителей мужского пола, что даже немного радовало: так или иначе, в глубине души я все-таки лелеял мечту, что когда-то возьму за руку ту, которой отдам половину себя. Все мальчишки не особо отличались от тех, с кем я провел так много лет в Рочестере -- такие же шутки, те же любимые исполнители и фильмы, тот же пласт культуры. Единственное, что могло показаться мне немного чуждым -- некий лоск, который присутствовал в каждом. Но я тут же вспоминал, что здесь учатся только те, кто может себе это позволить, и все вставало на свои места. Да и я, к счастью или сожалению, был одним из таких счастливчиков.
-- Это Денни, а это Этан, -- вновь обратился ко мне юноша, заталкивая в рот тост со сливочным маслом. Его ладонь скользнула по направлению к двум юношам, расположившимся напротив. Те широко заулыбались, а девушка с конским хвостом, сидевшая рядом с ними, горделиво вздохнула, закончив трапезу и аккуратно утерев краешки рта салфеткой. Ненароком она поймала мой взгляд и слегка нахмурила темно-коричневые брови.
-- Очень... приятно, -- пробормотал я, делая глоток из своей чашки.
-- А я Леона, -- бросила в мою сторону блондинка, после чего встала из-за стола, захватив с собой пустую тарелку. Ее подруга моментально поспешила за ней, даже не допив свой чай. Быть честным, Леона показалась мне весьма привлекательной, хоть и заметить трудности ее характера можно было невооруженным глазом.
Завтрак заканчивался в восемь, и до занятий у меня был еще целый час, чтобы немного освоиться.
***
Мне нравилось все вокруг. Нравились просторные кабинеты, приятно пахнущие лакированным деревом, нравились начищенные полы, по которым так забавно скользили мои ботинки, нравилась атмосфера некой семейности, которой так не хватало дома. Нравилось все -- начиная от беседок в школьном дворе и заканчивая интеллигентными учителями. Школа "Хартвуд" оправдывала все ожидания моего восторженного юного сердца, заставляя жалеть о том, что я не бывал здесь до этого. Тут царила атмосфера той романтики, которую я искал все это время. И нашел. Впервые за долгое время, вдохнув аромат незнакомой школьной жизни, мне вновь захотелось сочинять. Белый лист не пугал меня своей пустотой. Напротив -- манил. Так, как никогда не бывало до этого.