-- Ну, во-первых, я не видела тебя после истории Британии...
-- Черт, -- ругнулся я, с досадой приложив руку к лицу. -- Я забыл тебе позвонить перед ланчем. Ты хоть поела?
-- Не переживай за меня, -- Лили улыбнулась. В последнее время девушка выглядела лучше, чем прежде. Ее глаза блестели, словно граненые камни, на лице начала мелькать улыбка, а мраморные щеки порозовели. -- Что ты тут делал?
-- Да так. Гаррет звонил. Сказал, что сильнее тяжелого гипса ненавидит только ужасный зуд под ним.
Я не соврал. Манн действительно звонил мне, правда несколькими часами раньше. Я всегда был рад услышать своего друга, но теперь колебался -- хочу ли я, чтобы тот возвращался в нашу комнату.
-- Как поживает Арлен?
-- Арлен... -- произнес на выдохе я и поджал губы.
Одноклассница выжидающе вцепилась в меня взглядом.
-- Да нормально... -- я попытался продолжить, но меня перебили:
-- У тебя есть его номер телефона?..
-- Нет, -- покачал головой я, недоуменно скосив глаза в сторону собеседницы. -- Мы живем в одной комнате, и это бессмысленно.
Поведение Лили начинало настораживать меня. Я знал, что она испытывает симпатию к Дарси, как и многие здесь девушки, но, кажется, Блейн твердо решила идти в наступление. Даже штурмовать. Мысленно я отругал своего соседа за то, что, возможно, непреднамеренно он давал ей ложные надежды: сегодняшний завтрак, танцы, редкие разговоры.
-- Тогда передашь ему это? -- собеседница протянула мне сложенный вдвое листок, и меня немедленно накрыло чувство дежавю. -- Я знаю, что ты не будешь читать. Я доверяю тебе, Нил.
Лили так естественно и наивно улыбнулась, что я оказался полностью обескуражен. Пришлось положить листок в карман и в очередной раз задуматься, почему невысокий парнишка, который извечно заправляет рубашку в брюки и таскает с собой книги, вызывает чувство доверия. Я никогда не пытался располагать к себе людей, а тем более нравиться кому-то или навязывать хорошее о себе мнение. Так получалось, и для самого себя я оставался загадкой.
Молча постояв еще полминуты, я согрел дыханием ладони и обратился к однокласснице:
-- Ты очень легко одета. Иди в корпус. Простудишься.
-- А ты?
-- Я догоню тебя. За записку переживаешь?
-- Если честно, то нет, -- Блейн вновь улыбнулась, а мне захотелось отвернуться. Накатывало странное чувство раздражения, будто Лили стала для меня камнем на шее, хотя до этого я никогда не избегал ее общества.
-- Тогда все-таки иди.
В знак моей заботы и дружеского отношения я размотал шарф и осторожно обернул его вокруг шеи девушки. Та благодарно кивнула и поспешила к общежитию, но через несколько шагов остановилась. Обернувшись, она напряженно взглянула на меня и произнесла:
-- Ты в последнее время на себя не похож. Не высыпаешься?
-- Скорее всего, -- с глуповатой растерянной улыбкой ответил я.
Блейн помахала рукой на прощание и уже окончательно покинула меня. Я остался один среди заснеженных деревьев, пустых аллеек и тусклых фонарей. Не знаю, что за чувство владело мной в тот момент: я знал о тоске, знал об одиночестве, тягостном смятении, жалости и боли. Но это было чем-то новым, режущим грудь. В кармане я сжимал записку, суетливо предполагая, что там. Конечно, я мог достать этот чертов листочек и прочесть все, что Лили написала своим неровным почерком. Но было понятно, что от этого мне не станет легче, зато я предам свои принципы и нарушу доверие между нами. Поэтому, шумно втянув морозный воздух, я зашагал к корпусу. Я отмахивался от снега и, словно шоры, натягивал капюшон. Погода все портилась, насылала ветер, который кружил в полутьме. Едва дойдя до первой попавшейся урны, я достал записку и, скомкав ее, выбросил.
Так будет легче всем. И Дарси, и Лили.
Поднявшись в свою комнату, я хлопнул дверью так, что сам испугался. Арлен, сидевший за уроками, медленно обернулся и гневливо окинул меня взглядом. Я поежился от этого немого упрека, но промолчал. Скинув теплые вещи и убрав их в шкаф, я наконец-то обратил внимание на то, как приятно меняется внешность Дарси при свете одной только настольной лампы: его кожа становится теплее, а темные волосы по цвету напоминают жареные кофейные зерна, блестят, переливаются. Я встал около стола и скосил взгляд в сторону тетради соседа. Мое плохое зрение не позволяло мне разглядеть всех цифр, но я без труда догадался, что это математика. Не хотелось отвлекать парня от его занятия, но молчать было бы мучительнее.
-- Зачем ты даешь Лили ложные надежды?
-- О чем ты? -- сухо переспросил собеседник, не отрываясь от решения задач.
-- Ты завтракал с ней. Постоянно разговариваешь, здороваешься... За что такая честь? На нее девчонки косо смотрят. И еще всякое придумывают.
-- Пусть придумывают. Мне-то что?
-- Придумывают не только они. Блейн тоже считает, что у тебя к ней интерес...
-- Логарифм шестнадцати по основанию два, -- громко произнес парень и тут же ответил сам себе. -- Четыре.
-- Ты вообще слушаешь? -- обозлившись, я наклонился к Арлену и почти прокричал ему это на ухо. И откуда во мне появилось столько смелости?
-- Заткнись ты уже, -- ответил мне Дарси и, поймав мой подбородок пальцами, приник губами к моим губам. На мгновение я затрепетал, но тут же отстранился и смущенно отвернулся. Мне не хотелось, чтобы парень видел мое зардевшееся лицо.
-- Я просто разговаривал с ней о тебе, -- вздохнул Арлен, и я услышал, как он закрывает тетрадь и учебник. -- Лили -- твой хороший друг, и кто, как не она, расскажет о Ниле Уэббе?
-- Вообще-то у меня есть второе имя, -- придирчиво произнес я и тут же поджал губы, испугавшись, что Дарси может разозлиться. В последнее время я стал замечать, что он относится ко мне более лояльно, чем поначалу. И это проявлялось не только в безумных по своей природе поцелуях, но и во взгляде, голосе и многих мелочах. Будто бы до этого старшеклассник стоял за дверью, не решаясь отпереть ее, а потом зашел. И все изменилось. Хотя не сказать, что Арлен потерял свою привычную грубую манеру вести диалог и любовь к уничтожающим взглядам.
-- Ты ревновал?
-- Что? -- пришлось переспросить.
-- Если ты глухой, то не расслышишь и со второго раза.
-- Я не ревную. С чего ты взял? -- удивленно поинтересовался я и почувствовал, как сводит колени. А грудь будто пронзал тупой клинок, отчего болезненные ощущения усиливались в несколько раз. Лицо горело, воздуха не хватало. Мне бы долю секунды -- и распасться на атомы. При любой мысли о том, что Лили испытывает чувства к Арлену, а тот благосклонен к ней, я попадал в бесконечную петлю этого неприятного ощущения.
Дарси хмыкнул и, встав из-за стола, подошел ко мне. Он не успел меня коснуться -- я только почувствовал рядом тепло другого человека, -- а по телу тут же будто прошелся разряд. Юноша вдохнул запах моих волос и вполголоса произнес:
-- Твои волнения беспочвенны.
Я предпочел не нарушать сложившийся тишины.
-- Лили мне не нравится, -- продолжил он.
-- А кто-нибудь еще? -- вздрогнул я.
Но теперь настала очередь Арлена молчать. Он отошел от меня и, недобро смерив взглядом, покинул комнату, оставив за собой ленту дивного мятного аромата. Я простонал и сполз на пол, все еще не понимая, что я делаю со своей жизнью.
***
После того как я вошел в пятерку лучших по результатам семестровых тестов, одноклассники начали смотреть на меня еще более косо. Зато душевные поздравления я получил от Леоны, Кейлин и Лили. Хотя последняя, в свою очередь, больше была озабочена посланием к Арлену, чем моими успехами. Всю неделю она вытягивала из меня малейшую информацию, которая касалась реакции моего соседа. "Ну, он прочел", -- отводя в сторону глаза, говорил я. А когда Блейн не унималась и все более оживленно напирала, я начинал сочинять всякие подробности, каждый раз проклиная себя за эту глупость: "Убрал письмо куда-нибудь, наверное. Не выбросит же он его. Я почти уверен, что видел, как он делает это". Девушка оживала, и я не мог узнать ее: из мрачного забитого существа она превращалась в милую влюбленную девушку. Она питалась надеждой так, как бабочки питаются нектаром.