-- Как зовут мужчину, в которого ты влюбилась?
-- Гидеон, -- удивленно отозвалась она.
-- Красивое имя.
И Нора улыбнулась.
***
Нет, я и впрямь стал циничным. Моя скука прогрессировала сильнее, и я все больше ощущал себя увязнувшим в грязи. Я попросил Лили принести мне Шопенгауэра, Ницше и даже начал читать все эти заумные трактаты. Раз и навсегда решил не верить в любовь, отрицать чувства и всячески подавлять стремление быть гуманистом. Правда, хватило меня ненадолго. Практически перед выпиской ко мне зашла Леона, забрала недочитанных великих мыслителей и обозвала идиотом. Будто подзатыльник дала словесный, и я прозрел. Даже притвориться кем-то у меня не вышло -- вот насколько я жалкий.
Дарси перестал приходить, но с присущим ему упрямством звонил каждый день по несколько раз. Я угнетенно слушал вибрацию телефона, сжимая трубку в руке. Иногда казалось, что я вот-вот отвечу, но перед глазами вставало то самое фото -- и пальцы сами сбрасывали звонок. Всю свою жизнь я пытался быть честным с самим собой, вот и сейчас не мог отрицать, что мои чувства к Арлену угасли. И если с парой сломанных ребер было все давно понятно, то за сколько заживет мое растерзанное сердце, я не знал.
-- Открой жалюзи, завянешь тут совсем.
По-хозяйски Паттерсон впустила в палату солнце, и я зажмурился, захлопнув ноутбук. В последнее время она немного ожила и проявляла себя как поистине заботливая девушка. Мне казалось, она делает все, чтобы я радовался и поскорее поправлялся. Особенно Лео нравилась мисс Анне, медицинской сестре, которой не хватало рабочих рук. Моя подруга с удовольствием управлялась в госпитале, получая разрешение побыть со мной дольше, чем обычно полагается. Конечно, меня никто не спрашивал.
-- Еще Бронкс тебе задание передал. И хватит притворяться калекой. Все в курсе, что сломанные ребра заживают всего три недели. А ты здесь уже почти одну проторчал.
-- Я не притворяюсь, -- промычал я. -- И мисс Анна сказала, что скоро меня отправят в комнату. Ты, кстати, видела Арлена?
-- Можно подумать, я смотрю на него, -- фыркнула Лео и села на край моей кровати. В руках девушка держала свою тетрадь с заданием. -- Там эссе по "Монахине" Дидро, а еще...
-- Честно?
-- Честно, что по "Монахине"? Нет, ну хочешь, напиши по "Племяннику Рамо"...
-- Я не об этом, -- возразил я и понял, что Паттерсон лишь притворилась, будто не поняла. -- Честно, что не видела Арлена.
-- Нет, нечестно, -- вздохнула собеседница, направив взгляд в сторону окна. Так и знал. -- Он хотел что-то спросить про тебя, но мне он настолько неприятен, что я решила проигнорировать. Между вами что-то случилось?
-- Ну, -- я замялся и решил соврать, хоть и делал это обычно крайне скверно. -- Я случайно выбросил его вещи, и мы поругались из-за этого. Мы разберемся, просто не хочу пока напрягать себя всем этим.
-- Ладно, ваши дела, -- пожала плечами девушка. Уверен, она мне не поверила. В какой-то момент мне стало страшно, что нас с Арленом начнут в чем-то подозревать. Я ведь знал, что сексуальные отношения, а тем более такие девиантные, подразумевают собой скандал и исключение из школы. Не хотелось портить жизнь себе и уж тем более Дарси. -- И все-таки, думаю, тебя что-то беспокоит. Последствия?
-- Нет, -- покачал головой я и мысленно попросил у неба, чтобы то заставило Лео уйти. Не тут-то было. Девушка достала книгу и устроилась возле меня, приготовившись к ежедневному ритуалу чтения.
Я сглотнул и поднялся с кровати, рукою рефлекторно придерживая грудную клетку. Со стороны, уверен, смотрелось это комично -- будто я боялся, что ребра рассыплются. И даже на губах гостьи заметил полуулыбку.
-- Ты куда? -- поинтересовалась она.
-- У меня телефон звонит. Блейн...
И действительно, был входящий от Лили. Я ответил ей и после непродолжительного разговора нажал на отбой. Все это время Лео напряженно наблюдала за мной, а затем сухо поинтересовалась:
-- Зачем ты общаешься с ней?
-- Ну, -- замялся я, -- она была единственным человеком, который поддерживал меня, когда твой брат с одноклассниками смеялись надо мной.
-- Скорее, ты ее поддержал.
-- И что с того? -- начал злиться я. -- На ее месте могла быть и ты.
Раздраженно девушка захлопнула книгу и бросила ее на кровать.
-- Я бы хотела, но у меня были причины этого не делать.
-- Из-за того, что твой братец не одобрил бы этого?
-- Хватит, -- Лео была готова повысить голос, но тут же собралась с силами и смогла взять себя в руки. Стремительно она направилась к выходу, но прежде чем уйти, на прощание окинула меня взглядом, полным сожаления, и уверенно произнесла: -- Она лжет тебе.
Я промолчал и лишь после того, как дверь захлопнулась, схватился за голову и спросил себя, сдавив виски:
-- Что я делаю?..
***
Коротать вечера в одиночестве было, признаться, скучно. Не сказать, что мне было нечем заняться, -- у меня была целая стопка книг и ноутбук, -- но привыкнуть к мысли, что здесь я долгое время один, было нелегко. Я настолько привык к тому, что кто-то изредка обменивается со мной парой слов, дотрагивается до меня, помогает в чем-то, что разучился долго пребывать в одиночестве. В тот вечер я закончил очередную книгу, начинать новую не было никакого настроения, к тому же из-за чтения в полутьме зрение нехило падало. Поэтому, пролистав список посредственных хорроров, я выбрал один более-менее интересный и начал просмотр.
Фильм был не особенно страшным, скорее скучным и предсказуемым. Но спать не хотелось, и привычка довершать начатое до конца взяла верх: я без интереса глядел на слоняющихся от ужаса героев, а сам думал о чем-то ином. Мысли наслаивались одна на другую, и я уже практически задремал, как нечто заставило меня вздрогнуть и со страхом покоситься на дверь. Я захлопнул крышку ноутбука, беспокоясь о том, что дежурная работница госпиталя будет ругать меня за то, что не сплю: время перевалило за полночь, и для большинства обитателей "Хартвуда" давно наступил отбой. Как оказалось, это была вовсе не медсестра, но я, определенно, слышал шум за дверью. Не сказать, что человеком я был суеверным или пугливым, но после просмотра подобного фильма стало не по себе.
Я отложил ноутбук и приподнялся на кровати. Плохое зрение и полутьма, которую разрезал свет глядящего в окно фонаря, не давали возможности разглядеть, есть ли кто-то у двери или нет. Поэтому я поднялся и, как типичный герой хоррора, побрел в самый эпицентр неизведанного. По школе часто ходили легенды. Самой популярной была о мальчике, которого несколько десятилетий назад случайно заперли в подвале. Будто бы он умер там, а теперь ровно в полночь каждого первого понедельника месяца можно услышать, как он стучится из подвала, умоляя выпустить. Но мне всегда больше нравилась история о безумной Элли -- девочке, которую считали дочерью ведьмы. Рассказывали, что она действительно умела колдовать: двигала вещи одним взглядом, гипнотизировала, лечила прикосновением рук. Элли влюбилась в одноклассника, но тот отверг ее, посмеялся и выбрал другую девушку. И тогда утром в здании госпиталя нашли двоих повешенных -- того самого парня и его избранницу. А Элли с тех пор никогда никто не видел, но поговаривали, что она все еще здесь, прячется в стенах школы.
Я открыл дверь и кожей лица ощутил прохладу, пронизывающую коридор. На пороге никого не было, и это натолкнуло меня на мысль, что мое безграничное воображение вкупе с мнительностью сделали свое дело. "Всего лишь ветер", -- полушепотом убедил себя я, но не успел и последнего слова договорить, как мой рот зажали чьи-то руки. Я попытался отстраниться, оттолкнуть человека, который затеял что-то недоброе, спрятавшись от меня, но этот кто-то насильно втащил меня обратно в палату и захлопнул дверь. Я промычал от возмущения, но в нос тут же закрался аромат, выдавший моего похитителя, и едва я сумел вырваться, прижался к стене и ощетинился.