Маленькая ландийка ринулась к родителям с глухим воем, мать с трудом отцепила ее коготки от своего плаща, шепча успокоительные слова. Девочка плакала. Обернувшись к бабушке, оскалила острые клыки.
– Какая же она разумная? – проворчал Ворчок. – Вон, рычит, как древесная кошка.
– Ладно, – наконец, вздохнула бабушка. – Мы примем вашу дочь… на время.
– Ее зовут Анико, – сказала мать и поклонилась.
Дождь кончился, след от яхты ландийцев давно растворился в заголубевшем небе. Ворчок работал. В лесу всегда было полно занятий, только успевай поворачиваться. Маленькая ландийка позволила бабушке увести себя в дом, вымыть, напоить горячим и высушить. Но потом улизнула через окно (как будто кто-то запирал двери!), унеслась удивительно далеко для слабой девочки и теперь бродила по восточному берегу седьмого притока реки. Ворчок ничего не спрашивал, но Родион все равно то и дело сообщал ему что делает Анико.
Анико медленно, но верно приближалась к логовищу болотных тероподов из созвездия Змееносца. Родион многозначительно переслал файл с описанием рациона этих зубастых красавчиков. Как будто Ворчок не знает. Он вздохнул, слез с дерева, на котором развешивал ловушки для воздушных червей и направился в сторону болота.
Тероподы были сыты. Они дремали в теплых испарениях, положив головы друг другу на спины. Анико, совсем не испуганная, устроилась на ветке черного фикуса.
– Слезай, – негромко сказал Ворчок.
Ландийка вздрогнула, едва не потеряв равновесие, уши прижались к голове от страха.
– Зачем это? Мне и тут хорошо! – она гордо отвернулась, шмыгнув носом.
Ворчок поднял бровь.
– У вас росли такие деревья?
Анико помотала головой.
– Значит, ты не знаешь, что черные фикусы разводят у себя в корнях муравьев, которые отгоняют от растения потенциальные угрозы, а взамен питаются соком. Он довольно липкий…
Ландийка поерзала на ветке. Ну точно: прилипла.
– Ой!
А вот это – муравей.
Ворчок достал складное ведро, подошел к берегу и зачерпнул мутной воды.
– Будем тебя отмачивать.
Шерстка на мягком месте, конечно, пострадала, но не страшно. Дома бабушка еще добавит мыла и горячую ванну – и будет девчонка как новенькая.
Она ползла за Ворчком со скоростью муравья и то и дело утирала нос. Набегалась, устала.
– До дома еще далеко, – он покачал головой. – Забирайся на спину, я тебя понесу. Только мне придется связать тебе руки, чтобы ты не свалилась. И ничего не бойся.
Анико сначала визжала, потом затихла и вжалась ему в спину изо всех сил. Ветер трепал ее волосы, когда Ворчок выбегал на открытые пространства. Потом шипела от страха, когда он срезал путь через распадок с отвесным склоном и пересигнул со стены на ствол секвойи. Зато когда они достигли земли, девочка выглянула из-за его плеча и рассмеялась. Ворчок улыбнулся. Ему тоже понравилось. Тело само перестроилось под сместившийся центр тяжести, неудобства совсем не ощущалось. Он и не знал, что так может, пока не попробовал.
Дома их ждала бабушка и Яйка из квадрата Б-1. Его так звали потому что голова у него была длинная и узкая – ни дать ни взять яйцо красной цапли. Он взахлеб рассказывал бабушке что-то о переопылении и гибридах, та смеялась.
– Ворчуля! – расплылся Яйка при виде собрата. Если бы не видел, что руки у Ворчка заняты – полез бы обниматься.
– Здорово, – без энтузиазма бросил Ворчок, ссаживая на землю свою пассажирку.
Яйку он не жаловал: слишком уж он жизнерадостный, прямо деваться некуда от бьющего через край оптимизма.
– Я почему-то думала, что ты один внук у бабушки, – тихо сказала Анико.
Ворчок вздохнул.
Глава 3
Имя девочки на ее родном языке звучало как нечто вроде Аоуррнунинко. Быстро не выговоришь. Но чуткие пушистые уши слышали и понимали, когда бабушка звала ее Анико. Ворчок немного перестроил свои связки и говорил на ландийском так хорошо, что Анико даже удивлялась – он ведь с другой планеты…
Целыми днями она шаталась за ним по зоне: бабушка давала ей с собой воду и энергетические пастилки. Хотя Ворчок и так знал, где в его хозяйстве есть безопасная для питья вода и что можно съесть без вреда для здоровья. Родион расстарался, добыл еще информации о ландийцах и загрузил Ворчку. Теперь тот знал все – и предпочтительный рацион, и возможные болезни. Точно так же, как знал о каждом жителе своей части Сада.