Остальные под руководством бабушки занялись проклятой каменюкой. Яйка и Листок дробили сверху, Ворчок с помощью лазера проплавлял в породе отверстия, которые, по расчетам, должна была вот-вот соединить трещина. Раздался громкий хлопок, Ворчок удовлетворенно кивнул и перешел дальше. Вода сама поможет вытолкать этот кусок скалы.
Хотелось закончить побыстрее, пойти наверх, где бабушка уже развернула целый госпиталь и оказывала помощь зверям, которых приносили мальчики. И Ворчок приложил лазерную пушку на самой границе, определенной внутренним компьютером, не на зеленой отметке, а на желтой и под углом, чтобы облегчить выход будущему клину. Все должно быть нормально…
Когда камень выскочил, как пробка из бутылки, и толкнул его в грудь, он сначала ничего не почувствовал. Потом почувствовал и отключился – система ушла в перезапуск.
Вокруг была вода, ветки, комья земли, а еще – слабые теплые руки в коричневой шерстке, которые тянули его куда-то в сторону и наверх. Обезумевшая река волокла добычу по руслу, небо то тонуло среди бурого хаоса, то снова показывалось. Анико держала голову Ворчка у себя на плече, ее тело было легче, а шерсть сохраняла пузырьки воздуха. Ворчок хотел бы ей помочь, облегчить задачу, но половина системы просто не отзывалась на команды. От удара о вывороченное бревно руки Анико разжались, Ворчок инстинктивно дернул ее к себе, тело сработало безо всяких команд, стараясь прикрыть, защитить…
Их вытащили аж через два километра ниже по течению. Вернее, подтолкнули к берегу прыгнувшие в воду Прыгун с Яйкой, а дальше Ворчка вытянула по скользким камням Анико. Когтистые лапы хорошо цеплялись за мелкие трещины, ей и правда ботинки только мешали бы. На Анико вообще не было одежды – да она и правда ей оказалась не нужна. Сейчас ландийка смотрелась совсем дикой, даже широко распахнутые глаза смотрели с животным ужасом.
– Спасибо, – прошептал Ворчок.
Анико прижалась к нему – сбоку, чтобы не коснуться больного – и расплакалась.
Как же он мог так ошибиться? Нанес вред казенному имуществу… Но его самого-то бабушка починит, а вот Анико испугалась, бросилась его спасать, хотя его собратья отреагировали сразу и ее вмешательство скорее помешало им, чем помогло. Но этого ей знать не нужно.
Ворчок улыбнулся ей, закрыл глаза. Когда открыл, увидел обеспокоенное (в кои-то веки!) лицо Яйки, сильные руки Прыгуна и его черные глаза – один, как обычно, занавешен челкой. Потом – голос бабушки, ее целительные касания.
Все стало хорошо.
Пока Ворчок выздоравливал, Анико ни на минутку не оставляла его одного. Все время обнимала, приходилось понижать температуру своего тела, чтобы не перегреваться. Он не привык находиться с кем-либо в таком тесном постоянном контакте. Читать на человеческом Анико не умела, но пела ему песни на своем языке или рассказывала истории. Он засыпал у нее на коленях, просыпался – и бабушка давала ему попить, тихонько, чтобы не разбудить спящую девочку. На седьмой день Ворчка уже воротило не только от постоянных объятий, но и от вишневого компота, но он не жаловался.
– Ворчуля, – позвала бабушка как-то раз, пока Анико отлучилась в ванную.
Он выключил планшет с игрой, повернул голову. Бабушка села на кровать, взъерошила ему волосы. Ворчок не стал поправлять.
– Мне сегодня пришло сообщение из центра разработки. Они проанализировали твои данные.
Ворчок вопросительно смотрел на бабушку и молчал, сердце тревожно сжалось.
– В общем, особых различий эксперимент не обнаружил, – ровно сказала бабушка.
– И что это значит? – так же ровно спросил Ворчок.
Она взяла его за руку.
– Это значит, что твои эмоции можно откалибровать, они прислали мне установочный файл. Сузить и сдвинуть диапазон, чтобы ты стал таким же, как остальные. Но решай ты сам, – добавила бабушка.
Ворчок размышлял. Стать таким же, как Яйка, Прыгун, Листок, Косточка. Улыбчивым, всегда готовым расхохотаться, не задумывающимся, не ведающим каково это – встать не с той ноги утром… И сны всегда будут сниться только хорошие.
– Не торопись, – посоветовала бабушка. – Не надо прямо сейчас отвечать.
– А ты? – спросил Ворчок. – Тебе я каким больше нравлюсь?
Бабушка цокнула языком, наклонилась и прижала его к себе сильно-сильно.
– Я приму любой твой выбор, милый мой.
Бабушка по вечерам читала им двоим – на окомэйском, который Анико немножко знала: на ландийском сказок, какие любил Ворчок, почти не было. В зоне А работали по очереди все мальчики, заходили к ним в дом на ужин, проведали Ворчка.