Появились Василис и Мария, медленно спускавшиеся по крутой тропинке, которая вела от причала в горы. Мария обмахивалась платочком, опираясь на каменистую стену, отделявшую часть причала.
— Так жарко! Я просто изнурена! Мы прошли совсем немного, не пытаясь подняться на самый верх, но даже оттуда, — она подняла свою полную руку и показала на маленькое плато где-то посредине утеса, — даже оттуда открывается великолепный вид!
Василис улыбнулся:
— Здесь нужны ослики, чтобы поднять нас наверх, как на Санторине.
Мария энергично помотала головой:
— Бедные ослики! Будто бы нашелся такой, который мог бы поднять меня! Я не смогла бы быть такой жестокой с бедным животным! — Она посмотрела на меня: — Но ты, Стейси, должна туда пойти. Оттуда видны маленькие острова — их множество, и они лежат на воде, как драгоценные камни!
Я не успела ответить, как Пол сказал:
— Да, мы сейчас поднимемся туда. Верно, Стейси?
Я инстинктивно отпрянула:
— Я… я не знаю. Слишком жарко, и для Ники это будет утомительно.
Я отвела взгляд от Пола и увидела, что Василис смотрит на нас, внимательно прищурясь. Он протянул мне черный зонтик, который нес до того над Марией и собой. Потом сказал:
— Конечно, вы должны пойти и полюбоваться видом. Возьми вот это, он укроет тебя от ослепительного солнца. Мы с Марией возвращаемся на яхту и возьмем с собой Никоса. Шлюпка вернется за вами, за Димитри и Гермионой, когда они возвратятся из грота.
— А нельзя ли нам всем вернуться сейчас? — спросила я в некотором замешательстве. — Я так хочу пить!
Василис сурово наклонил голову:
— Я был бы благодарен, если бы вы подождали остальных. Оставить их одних было бы невежливо. В то же время мне хочется отвести Марию назад. Как вы заметили, эта жара ей тяжела. — Он обернулся и показал жестом на большую плетеную корзину для пикника, стоявшую в тени стены. — Там достаточно освежающего для всех нас. Может быть, ты, Пол, позаботишься о Стейси?
— Я тоже хотел бы попить! — сказал Ники, проталкиваясь вперед.
— И тебе сейчас дадут, — заверил его Василис с улыбкой. — Там есть вино, минеральная вода, лимонад. Там есть и еда, если вы проголодались.
Все отрицательно покачали головами, даже Ники. Пол наполнил серебряные чаши холодным, как лед, лимонадом, и мы с благодарностью выпили его.
— А теперь — на судно, — объявил Василис. — Идем, Никос, тебе понравится еще одна поездка по морю, я уверен. Твоя мама немного прогуляется, прежде чем вернуться на яхту. — Он положил руку внуку на плечо и мягко подтолкнул его вперед.
Ники оглянулся на меня:
— Ты не идешь, мамочка?
Я поймала взгляд Василиса и заметила, что он слегка нахмурился. Как и всегда, я капитулировала, не желая, чтобы Ники выглядел совсем ребенком, а я сама — матерью, которая трясется над ним.
— Не сейчас. Но я скоро приду. Иди с дедушкой и тетей Марией. К обеду я вернусь к тебе.
Мария сказала ему что-то на ухо, и Ники улыбнулся и взял ее за руку. Когда шлюпка заплясала у причала, один из матросов протянул руки и, подняв Ники, опустил его на дно лодки. Потом повернулся для того, чтобы помочь Марии и Василису спуститься.
Я смотрела вслед удаляющейся шлюпке, которая скользила по мерцающей воде по направлению к яхте, чувствуя себя потерянной, потому что была оставлена наедине с Полом. А за этим чувством скрывалось нечто другое. Неужели это была радость или счастье?
Когда я обернулась, то увидела, что Пол стоит сзади и смотрит на меня сквозь темные очки, не давая разглядеть его глаз.
— Итак? — спросил он ласково.
Он закрыл зонт и теперь стоял, опираясь на него и прижав ручку к ноге. Он выглядел таким красивым, загорелым, привлекательным и, несмотря на небрежный вид, необыкновенно мужественным. Я и раньше это замечала, но теперь это почему-то по-особому волновало меня.
Поскольку я не ответила, он добавил:
— Теперь у нас будет возможность поговорить. До сих пор ты успешно избегала меня.
— О чем нам говорить? — спросила я тихо. — Я сказала тебе, что чувствовала той ночью. Ничего не изменилось, кроме того, что я твердо решила уехать с Меленуса.
Он посмотрел на меня мрачно и твердо:
— Ты сказала об этом моему отцу?
— Я пыталась, но он не захотел слушать. Он сказал, чтобы я подождала до окончания круиза.
— Ты бежишь от меня или от себя?
Я отвернулась:
— Возможно, от себя.
Он протянул руку и взял меня за подбородок, приподнимая мое лицо так, что я была вынуждена снова посмотреть на него. Теперь я уловила блеск его глаз за темными стеклами очков.