Меня сменила Дидо. Я решила принять душ и повидать Ники. Он вел себя хорошо, философски восприняв тот факт, что тетя Леда ранена и я должна побыть с ней, пока не придет доктор. Возвращаясь в спальню Леды, я неожиданно увидела высокую фигуру Майка, стоявшего в конце коридора. Он подошел ко мне и взял меня за руки:
— Я приехал, чтобы узнать, не могу ли я сделать что-нибудь. Какой ужасный случай! Бедная Леда. Как она?
— Трудно сказать. Она приходила в себя и сказала несколько слов, а потом снова уснула. Похоже, у нее ничего не болит. — Я посмотрела на него. — Есть какие-нибудь новости о Поле?
— Боюсь, что нет. Во всяком случае, не было двадцать минут назад, когда я покинул аэродром.
— Ты думаешь, что он… Что он одолеет? — Произнося последние слова, я заметила, что мой голос дрожит.
Майк пристально взглянул на меня, прежде чем ответить.
— Есть все шансы, что он это сделает. Он прекрасный пилот. Я хотел полететь вместо него, но он не согласился.
— О, Майк! — Вопреки моей воле рыдание вырвалось из груди, и я спрятала лицо, закрыв его руками.
— Не надо, дорогая. Пожалуйста, не плачь. Он будет в порядке. Я тебе обещаю. Пол такой человек, который всегда выходит победителем из любых неприятностей.
Я вытерла глаза:
— Я знаю, прости. Было так тяжело, и я так беспокоюсь!
— О Поле? Когда все это случилось?
— Все это?
Он произнес быстро, почти сердито:
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты вся пылаешь от страсти к нему. Это взаимно?
— Это трудно объяснить… — начала я.
— Не беспокойся. — Голос Майка выдавал боль и звучал отрывисто. — Я все вижу сам. Теперь я полностью сошел с дистанции, верно?
— Майк, это что-то, с чем я не могла бороться. Просто так случилось. Я всем сердцем хотела бы, чтобы это был ты. Все было бы проще и легче. А сейчас я уезжаю с Меленуса и все равно возвращаюсь в Англию.
— Но, ради Бога, почему?
— Я не могу объяснить тебе это сейчас. Все, что я могу сказать, — прости. Прости, что не случилось иначе, да и быть не могло. Но я ведь никогда, никогда не давала тебе ложных надежд, верно?
— Ты вообще никогда не поощряла меня, — сказал он со странной горечью. Потом его голос смягчился. Он положил руки мне на плечи и взглянул в лицо. — Я люблю тебя, Стейси. Я всегда буду тебя любить. Твой отъезд в Англию… Если я откажусь от этой работы и приеду вслед за тобой, это может что-нибудь изменить? Будет ли у меня шанс?
Я ответила медленно, неохотно:
— Нет, Майк. Мы были с тобой хорошими друзьями. Давай оставим все по-прежнему.
Он спустил руки с моих плеч:
— Хорошо. Но помни, мы ведь все равно живем на одной планете. Если когда-нибудь ты захочешь, если когда-нибудь я буду нужен тебе…
— Я никогда не забуду тебя, Майк. — Мой голос задрожал, и я боялась, что снова заплачу.
Он крепко сжал мою руку:
— Прощай, дорогая. — Потом повернулся, и мне показалось, что его широкие плечи поникли, когда он зашагал к лестнице.
Дидо поднялась от изголовья постели, на которой лежала Леда, когда я тихо вошла в комнату.
— Она была все в таком же состоянии?
— Да, в том же самом. Я сидела и все время следила.
— Спасибо, Дидо. Теперь я останусь с мадемуазель.
Долгое безмолвное бдение продолжалось. Время от времени я проверяла слабый пульс, протирала влажный лоб капелькой одеколона. Невеселая сиеста продолжалась. Стратос принес поднос с чаем с лимоном и тонким миндальным печеньем. Ветер все еще бушевал, хотя моментами мне казалось, что он стал менее ожесточенным. И в шуме ветра мне послышались какие-то слова, будто демон нашептывал мне прямо в ухо: «Тогда не будет проблем. Ты и Пол сможете пожениться». Я отогнала эту мысль, боясь, что, если задержусь на ней хоть на мгновение, это может каким-то мистическим образом усилить опасность для Пола. Как ни странно, я чувствовала, что не Леде, а Полу это жертвоприношение моих желаний может обеспечить безопасность. Жертва мщения богам! И тогда я сказала себе, что хочу, чтобы Леде стало лучше, взглянула на трогательное белое лицо на подушке и снова с отчаянием подумала во внезапном порыве жалости: «Я хочу, чтобы Леда поправилась!» Потом погладила холодную руку, которая лежала в моей руке будто бы для того, чтобы передать мне послание любви и доверия.
Между нами, по-видимому, пробежал какой-то луч телепатии, потому что я несколько испуганно заметила, что глаза девушки открыты и она уже несколько секунд пристально смотрит на меня. Губы ее зашевелились, она попыталась вымолвить какие-то слова. Я наклонилась к ней.
— Не позволяй дяде Василису… — Она замолчала и снова закрыла глаза.