«Слушай, Сикибу, вероятно, и у тебя есть что-нибудь интересное… Расскажи нам!» — сказал он.
«У меня? Низкого из низких? Что же у меня может быть такого, что бы вам стоило слушать?» — смущенно проговорил тот. Но Тюдзё горячо настаивал: «Скорей! Рассказывай…» Тот немного подумал и начал:
«Когда я был молодым еще студентом, я познакомился с одной женщиной, которую можно было назвать образцом учености. Женщина эта, — как и говорил Самма-но ками, — могла вести разговор и об общественных делах и вообще прекрасно знала жизнь. Со своей ученостью могла заткнуть за пояс любого второсортного профессора. Когда она с кем-нибудь спорила, выходило так, что тот принужден бывал умолкнуть. Познакомился я с ней по следующему случаю: в те времена занимался я с одним из профессоров; ходил к нему на дом и узнал, что у него много дочерей; улучив удобный момент, я повел нежные речи с одной из них. И вот ее отец — мой профессор, словно тот самый «хозяин», проведав об этом, шлет мне чарку для вина со словами: «Выслушай о том, что буду петь тебе о двух путях». Я, — хотя и не предполагал так свободно ходить к ней, но видя, что отец сам желает меня для дочери, — я стал продолжать свою связь с ней. С течением времени она сильно привязалась ко мне и всячески опекала меня. Даже на ложе она вела со мною ученые разговоры: поучала меня, как, например, вести себя во дворце… Когда писала мне письма, писала одними китайскими иероглифами, без примеси японских букв. Владела кистью она прекрасно, и если я теперь умею кое-как написать по-китайски, то только благодаря ей… Это благодеяние я всегда буду помнить. Однако жениться на ней я не хотел. Слишком уж учена она была… Будет у нее муж неученый, вроде меня, сделает что-нибудь неподходящее — жена сейчас же заметит, и ему будет стыдно… Нет, слишком тягостно постоянно следить за собой… Таким же, как вы, друзья, такая жена не нужна. Вообще говоря — мужчины очень любят перебирать: «Эта не хороша, та — не годится», — а если женщина им нравится, то не замечают за ней никаких недостатков; сама судьба влечет их: завязывают связи, невзирая на то, есть недостатки у женщины или нет. Мужчине хорошо. Он не очень чувствует, что нет на свете совершенных женщин», — говорил Сикибу. Тюдзё хотел слышать дальше: «Любопытная женщина», — и требовал продолжения.
Сикибу был очень доволен, что его вызывают на дальнейший рассказ, и продолжал.
«Одно время я долго у ней не был. Прихожу раз после этого, вижу — ее нет в ее обычном помещении; сидит она в другой комнате и отгородилась от меня ширмой. «Ну, — подумал я, — если она, несмотря на нашу связь, загораживается от меня, значит, она досадует, что я долго у ней не был». Однако, с одной стороны, порывать с ней, воспользовавшись этим предлогом, было бы неудобно; с другой — я знал, что она умна и не из тех, что сразу же ударяются в ревность. Тут она слабым голосом мне и говорит: «Я уж долго болею, простудилась… и наглоталась лекарства. Оно ужасно скверно пахнет, и мне поэтому неловко с вами встретиться. Если у вас есть дело, скажите так, через перегородку!» Это было очень внимательно с ее стороны спросить, нет ли у меня дела, — но что мне было ответить ей в данном случае? Я только и мог сказать: «Ах, вот как?» — поднялся со своего места и направился было обратно. Ей, по-видимому, это было неприятно, и она громким голосом закричала: «Пусть рассеется запах… Приходите потом!» Не обратить на эти слова внимания и уйти было нехорошо: доставить ей неприятность. Я топтался на месте, не зная, что делать, и вдруг чувствую: ужасная вонь! Я не выдержал и бросился к выходу.
«Бросить ее, воспользовавшись этим случаем, было бы слишком жестоко», — подумал я и, оставив ей это слегка укоряющее стихотворение, вышел из ее помещения. По дороге меня догнала служанка и приносит ее ответное стихотворение:
«Ученая! Как быстро может сложить стихотворение», — так рассказывал с серьезным видом Сикибу.
Все присутствующие подумали: «Что за неприятный рассказ! Может ли это быть? Неправда! — говорили они со смехом. — Где ты откопал такую особу? Лучше встретиться с ведьмой, чем с такою женщиной. Противно! Фи… — говорили они. — И что наговорил! — напали они на Сикибу. — Расскажи что-нибудь поизящнее!» — донимали они его. Сикибу растерялся: «Больше ничего интересного у меня нет», — и ушел из комнаты Гэндзи.