– Откуда вы всё это знаете? – спрашиваю я, ощутив внезапный прилив смелости.
Альза мрачно улыбается:
– Миранда и Альфред много рассказывали вам о Сети?
Мы киваем, чтобы не говорить, что они нам почти ничего не рассказывали. Мы не хотим, чтобы она тоже от нас закрылась.
– Я историк. Вот почему они пришли ко мне. Долгие годы мы не видели ни одного сотрясателя неба, и Миранда с Альфредом хотели узнать, верны ли их предположения. Наутро я собиралась отправиться на поиски человека с даром, который может нам помочь.
Я сажусь прямее:
– Мы пойдём с вами. Может, пригодимся?
Альза размышляет, почёсывая подбородок:
– Ну, сейчас я уже не так молода, как раньше. И у меня нет дара. Он был у моей дочери.
– Был? – спрашивает Лукас.
Альза мрачнеет:
– Да. До тех пор, пока леди Эшлинг не выкрала её. Во всяком случае, я думаю, что она это сделала. Прошло много лет с того дня, как дочь пропала. Тогда я присоединилась к Сети – я не хотела, чтобы другие родители разделили мою судьбу. – Она встаёт. – Но без магии я могу усложнить вам задачу. Я знаю, какими дарами вы владеете – Миранда и Альфред сказали мне, – они невероятные. – Альза наклоняется, чтобы посмотреть нам прямо в глаза. – Вы не боитесь?
Странное чувство охватывает меня, какой-то колючий холод. Я беру Лукаса за руку и сжимаю её:
– Нет. Мы не боимся.
– Тогда, наверное, вы можете пойти со мной. С магией вам будет проще уговорить других одарённых людей помочь нам.
У Лукаса такой вид, будто он ожил. Подобная цель вдохновляет.
– Мы сделаем это, – говорю я. – А с чего начнём?
Альза улыбается и вкладывает книгу мне в руки:
– Это история одарённых людей, где содержатся единственные известные упоминания о сотрясателях неба. Ищите знаки и совпадения. К тому же вам понадобится помощь других членов Сети…
Не успевает она договорить, как раздаётся мощный удар во входную дверь. Альза бледнеет и заталкивает нас в заднюю комнату, а затем нажимает скрытую кнопку, в результате чего стена отъезжает в сторону – за ней оказывается небольшая комнатка.
– Оставайтесь здесь, – говорит она, втолкнув нас внутрь. Затем стена встаёт на место, и Альза пропадает из виду.
Внутри комнаты есть две кнопки: одна – чтобы открыть стену, другая – чтобы закрыть, но мы не рискуем нажимать их без разрешения. Вокруг нас сгущаются тени. В страхе мы сидим в тёмной комнате, ждём и прислушиваемся. Дара притихла и молча сидит у меня в сумке: надеюсь, она понимает, как важно сейчас не издавать ни звука.
Мы не можем разобрать слов, но слышим, как дверь с грохотом распахивается. Альза кричит, но постепенно её голос затихает, как будто её тащат прочь. Новые звуки: переворачивают кровати и столы, опустошают шкафы и ящики, срывают полки. С каждым треском и звяканьем наши сердца колотятся всё сильнее.
Но наше укрытие никто не находит. А Альза не возвращается, даже когда шум затихает и дверь аптеки захлопывается.
Дрожа, мы ждём целый час и только потом осмеливаемся нажать кнопку и выбраться из разграбленного дома.
Глава шестая
Мы бежим из деревни и всю ночь идём под прикрытием моих теней, молясь, чтобы гвардейцы леди Эшлинг не шли за нами по пятам. К тому времени, когда на небе забрезжила тонкая полоска рассвета, мы уже далеко от деревни и ушли вглубь территории Аббачо. Пейзаж меняется: вместо скал и песка – опушки нетронутых лесов. Высокие лиственные деревья нависают у нас над головами, длинные цепкие лозы задевают нас за плечи и путаются у Лукаса в волосах. Толстые стволы деревьев покрыты мхом, а в воздухе плывут крошечные частички пыльцы, из-за которых я чихаю.
Тени крон насыщенные и тёмные, я на ходу подбираю себе несколько с земли, и они приветственно крутятся у меня вокруг пальцев. Родители Лукаса предпочитали обходить этот лес, когда мы шли к нашему дому у моря, но здесь скрыться от гвардейцев будет легче, чем на дороге.
Когда солнце поднимается высоко, мы останавливаемся, чтобы дать отдых ноющим ногам и поесть. У меня в сумке осталось немного хлеба и сыра, а у Лукаса есть яблоки и вяленое мясо. На дне ещё завалялось несколько монет: его родители положили их туда при переезде в Аббачо, просто на всякий случай.
Лукас вытягивает ноги и зевает, при этом напевая, чтобы поджарить хлеб на нас двоих. Под его взглядом края хлеба приобретают изумительный золотистый цвет. Пока мы бежали из деревни, мы в основном молчали, и сейчас нам есть о чём поговорить и что обсудить.