Расхаживая в толпе с лотком, Глинет внимательно следила, не попадется ли субъект в светло-коричневом костюме и зеленой шляпе с алым пером, с удовольствием слушающий переливы свирели. Но в этот солнечный день в селении Ставные Сети, у самого Тантревальского леса, такой слушатель не нашелся. Не нашелся и очевидный разбойник с потемневшим лицом и длинным носом, нуждавшийся в лечении больных коленей.
Вечером с запада подул прохладный ветерок, заставивший плескаться разноцветные флажки. Глинет выставила из фургона столик на высоких ножках и табурет для Друна, после чего вынесла корзину. Друн стал исполнять на свирели джигу, а Глинет вынула из корзины котов, черного и белого, и постучала по столику палочкой. Коты принялись потешно танцевать под музыку на задних лапах, вовремя проделывая па и кружась, а по окончании каждой музыкальной фразы менялись местами, совершая одновременные прыжки. Быстро собралась толпа зрителей. Стоявший позади молодой человек с хитрой физиономией, небольшого роста и щеголевато одетый, казался особенно возбужденным музыкой. Он прищелкивал пальцами в такт и через некоторое время стал приплясывать, с ловкостью проделывая хитроумные движения ногами. Глинет заметила, что на нем был зеленый картуз с длинным красным пером. Она поспешно посадила котов в корзину и, потихоньку подкравшись к молодому человеку, схватила у него с головы картуз и убежала за фургон. Изумленный юноша погнался за ней:
– Что ты делаешь? Отдай кепку!
– Не отдам, – заявила Глинет, – пока вы не выполните мои пожелания!
– Ты спятила? Что за глупости? Я не могу выполнить свои собственные желания, не говоря уже о твоих. А теперь отдавай кепку, не то я сам ее отберу, да еще надаю тумаков в придачу.
– Не выйдет! – храбро отвечала Глинет. – Вы – Родион. Ваша шляпа у меня в руках, и я ее не выпущу, пока вы меня не послушаетесь.
– Мы еще посмотрим, кто кого послушается! – взбесился молодой человек. Он схватил Глинет, чтобы отнять кепку, и они стали бороться; находившиеся рядом двуглавые лошади, возбужденные потасовкой, заржали, встали на дыбы и бросились на владельца кепки, обнажив длинные белые зубы. Тот испугался и отбежал.
С фургона спрыгнул Шимрод, юноша в ярости закричал:
– Ваша девчонка сошла с ума! Схватила мою кепку и убежала, а когда я вежливо прошу ее отдать кепку, она отказывается и обзывает меня Родионом или как-то еще. Меня зовут Тиббальт, я торгую свечами в деревне Сухостой и приехал на ярмарку закупить воск. И тут на меня нападает сумасшедшая хулиганка, причем заявляет, что я должен ее слушаться! Вы когда-нибудь слышали что-нибудь подобное?
Шимрод укоризненно покачал головой:
– Она хорошая девушка, но немного своенравная и любит проказничать. Позвольте мне… – Он подошел к молодому человеку и слегка приподнял его каштановые волосы: – Смотри, Глинет! У этого господина хорошо заметны мочки ушей.
Глинет посмотрела и кивнула:
– Да, пожалуй.
– Какое отношение мои уши имеют к моей кепке? – недовольно поинтересовался Тиббальт.
– Еще один момент сударь, не волнуйтесь, – успокоил его Шимрод. – Будьте добры, покажите вашу руку… Глинет, обрати внимание на ногти и промежутки между пальцами: нет никаких признаков перепонок и ногти почти прозрачные.
Глинет снова кивнула:
– Похоже на то. Так что можно отдать ему шапку?
– Думаю, что непременно следует отдать этому господину его головной убор, тем более что от него отчетливо пахнет душистым перцем и пчелиным воском.
Глинет вернула кепку:
– Пожалуйста, простите мою глупую шутку.
Шимрод протянул Тиббальту глиняный горшочек:
– Будьте любезны, примите от меня немного помады для волос – от нее брови, борода и усы становятся шелковистыми и гораздо лучше выглядят.
Тиббальт удалился в отличном настроении. Глинет вернулась к площадке перед фургоном и сообщила о своей ошибке Друну; тот лишь пожал плечами и снова заиграл на свирели. Глинет вынула из корзины котов, и те принялись старательно танцевать и прыгать, приводя в изумление многих проходивших мимо обывателей.
– Замечательно, бесподобно! – похвалил пузатый коротышка с длинными тощими ногами и длинными узкими ступнями в зеленых кожаных туфлях с вызывающе загнутыми вверх носками. – Где ты научился играть на свирели, дружище?