Карфилиот вскочил и быстро подошел к фургону:
– Заткни свою свиристель! Она действует мне на нервы!
Друн поднатужился, приподнявшись со скамьи, и принялся дудеть еще быстрее и настойчивее. Испытывая непреодолимое отвращение к музыке, золотистые пчелы летали зигзагами, петляли восьмерками, стали сталкиваться и в конце концов, полностью раздосадованные, вылетели из глаз Друна. Торжествующе набирая воздух в грудь, Друн заставил свирель играть издевательский марш фортиссимо.
Карфилиот наклонился к двери фургона и громко сказал:
– Сейчас зайду в фургон, сломаю свирель и надаю тебе таких оплеух, что надолго затихнешь!
Друн не останавливался – звуки свирели настолько будоражили пчел, что теперь они метались по всему фургону, натыкаясь на стены.
Карфилиот поднял засов, закрывавший дверь. Друн отложил свирель и отчетливо сказал:
– Дассенах, ко мне!
Карфилиот распахнул дверь. Золотистые пчелы дриад вылетели и ударились ему в лицо; герцог отшатнулся, и это спасло ему жизнь – шпага проткнула воздух, лишь слегка прикоснувшись к его шее. Удивленно выругавшись, герцог схватил шпагу за эфес, вырвал ее из руки Друна и отшвырнул в кусты. Друн пнул его в лицо; Карфилиот схватил Друна за ногу и отбросил кувырком внутрь фургона.
– Чтобы не было больше никакого шума! – пыхтя, выкрикнул Карфилиот. – Не стучи, не свисти и не чирикай, а то получишь по башке!
Захлопнув дверь, он опустил засов. Повернувшись к Глинет, он увидел, что та взбиралась по ветвям старого дуба. Карфилиот подбежал к стволу, но уже не мог ее достать. Он полез на дуб вслед за ней, но Глинет карабкалась быстрее и все выше. В конце концов она выбралась на конец ветви, прогибавшейся под ее весом, – Карфилиот не посмел за ней последовать.
Он стал говорить с ней – сначала шутливо, потом просительно, затем угрожающе. Но Глинет не отвечала, неподвижно прячась в листве. Карфилиот произнес последнюю угрозу, от которой у нее похолодела кровь, и спустился с дерева. Если бы у него был топор, он срубил бы под ней ветвь – или даже все дерево – и отомстил бы ей за неподчинение его воле!
Всю ночь Глинет сидела, съежившись от холода и страха, в развилке старого дуба. Казалось, Карфилиот заснул на подстилке у костра, но время от времени он подбрасывал хворост в огонь, и Глинет боялась спуститься.
В фургоне Друн лежал на скамье, раздираемый противоречивыми чувствами: он торжествовал, потому что к нему вернулось зрение, но с ужасом думал о том, что могло происходить снаружи у костра.
Утренний свет постепенно просачивался в темный фургон сквозь щели и окошко за козлами. Карфилиот поднялся с подстилки и, прищурившись, смотрел наверх, пытаясь разглядеть Глинет в темной листве:
– Слезай, пора ехать.
– Не слезу.
– Как хочешь, уеду без тебя.
Карфилиот взял двуглавых лошадей под уздцы и подвел к дышлу – лошади стояли, дрожа и вскапывая землю когтями: новый хозяин вызывал у них отвращение.
Глинет следила за приготовлениями с нарастающей тревогой. Карфилиот тоже следил за ней краем глаза. Наконец он позвал:
– Слезай и заходи в фургон! Или я вытащу Друна и задушу его у тебя на глазах. Потом я залезу на дерево, накину петлю, потяну за веревку и сломаю ветку, на которой ты сидишь. Может быть, я тебя поймаю – а может быть, и нет… Ты упадешь и ушибешься. Так или иначе ты у меня в руках, и я могу сделать с тобой все, что хочу.
– Если я слезу, вы ко мне опять пристанете.
– По правде говоря, у меня уже нет настроения, – ответил Карфилиот. – Твое хилое маленькое тело не стоит таких усилий. Слезай!
– Сначала выпустите Друна.
– Зачем?
– Я вас боюсь.
– Чем он тебе поможет?
– Он что-нибудь придумает. Вы его не знаете.
Карфилиот распахнул дверь фургона:
– Выходи, гаденыш!
Друн прислушивался к утренней беседе с безумной радостью – судя по всему, Глинет удалось ускользнуть из объятий Карфилиота. Притворяясь слепым, он нашел дверной проем на ощупь и спустился по лесенке, с трудом сдерживая возбуждение и торжество. Как прекрасен был этот мир! Зеленые деревья, благородные черные кони! Он никогда раньше не видел фургон доктора Фиделиуса – весело разукрашенный, высокий, причудливых пропорций. А с дерева спускалась Глинет, милая грациозная Глинет – хотя теперь она побледнела от испуга и усталости, а в ее русых локонах запутались сухие сучки и дубовые листья.
Друн стоял у фургона, изображая, что смотрит в пространство. Карфилиот бросил внутрь свою походную постель. Друн украдкой наблюдал за ним: так вот он какой, его враг! Друн почему-то думал, что Карфилиот значительно старше и с прыщавым носом, но ясноглазый герцог был красив, как античная статуя.