Вскоре, безлунной ночью, когда вдоль Сайма уже стояли снабженные каркасами и обшивкой, готовые к спуску на воду корабли, шесть тройских галер украдкой заплыли в устье и, невзирая на все укрепления, гарнизоны и дозорных, испепелили эти парусники. Одновременно тройские налетчики высадились с лодок на побережье залива Балт и подожгли верфи, каркасы судов в доках, а также огромный склад с запасами распиленного на планки дерева. От наспех сколоченной великой армады короля Казмира остались тлеющие угли.
В Зеленой гостиной Хайдиона Казмир завтракал в одиночестве копченым угрем и вареными яйцами со свежеиспеченными булочками. Подкрепившись, он откинулся на спинку стула, чтобы поразмыслить о многочисленных делах. Горечь поражения под Балмер-Скимом приутихла; теперь, как минимум, он мог оценить последствия с какой-то долей беспристрастности.
В общем и в целом он полагал, что у него были основания для осторожного оптимизма. Блокада была провокацией и оскорблением, которые, в отсутствие других возможностей, приходилось бездеятельно выносить — хотя бы для того, чтобы сохранить достоинство. В свое время противника ждало жестокое возмездие, но пока что он обязан был продолжать осуществление величественного плана, в конечном счете сводившегося к уничтожению короля Одри и к водружению Эвандига, трона Старейших островов, в Хайдионе.
Самой уязвимой оставалась западная часть Даота; поэтому следовало как-то обойти линию укреплений вдоль помперольской границы. Маршрут такого вторжения пролегал на север из Нолсби-Севана, мимо замка Тинцин-Фюраль и снова на север, по дороге под наименованием Тромпада, в Даот. Путь этот преграждали две непоколебимые крепости — Кауль-Боках у Ворот Цербера и собственно Тинцин-Фюраль. Кауль-Боках охранялся гарнизоном из Южной Ульфляндии, но ее король Орианте, опасаясь недовольства Казмира, уже предоставил лионесским армиям право свободного прохода.
Таким образом, амбициям короля Казмира препятствовал только Тинцин-Фюраль. Этот замок возвышался над двумя ущельями и контролировал как Тромпаду, так и путь в Южную Ульфляндию по долине Эвандера. Фод Карфилиот, правивший долиной Эвандера из этого неприступного орлиного гнезда, человек тщеславный и дерзкий, не признавал никаких хозяев — особенно когда речь шла о его формальном сюзерене, короле Орианте.
В Зеленую гостиную вошел помощник камергера. Поклонившись королю, он сказал: «Сир, вашего благосклонного внимания ожидает некий посетитель. Он говорит, что его зовут Шимрод, и что он прибыл по вызову вашего величества».
Казмир выпрямился на стуле: «Приведи его».
Помощник камергера удалился и вернулся в сопровождении высокого худощавого молодого человека в камзоле и бриджах из добротной материи, полусапожках и темно-зеленой шляпе, каковую он снял с головы, покрытой густой серовато-каштановой шевелюрой, подстриженной под горшок на уровне ушей, как требовала мода того времени. У него были правильные, несколько аскетические черты: тонкий нос, выдающиеся скулы и подбородок, чуть кривившийся в усмешке широкий рот и ясные серые глаза, придававшие ему вид самоуверенного шутника — другими словами, с точки зрения короля Казмира в нем было недостаточно почтительности и самоуничижения.
«Сир, — сказал Шимрод, — я прибыл по вашему настойчивому требованию».
Казмир разглядывал Шимрода, плотно поджав губы и скептически наклонив голову: «Вы выглядите не так, как я ожидал».
Шимрод вежливо развел руки, отказываясь брать на себя ответственность за несоответствие действительности представлениям короля.
Казмир указал на стул: «Садитесь». Сам король встал, подошел к камину и повернулся к нему спиной: «Говорят, вы искусный чародей».
Шимрод кивнул: «Испокон века люди рассказывают всевозможные небылицы».
Казмир чуть раздраженно улыбнулся: «Так что же? Правду ли говорят в этом случае?»
«Ваше величество, волшебство — сложная дисциплина. Некоторым она дается легко благодаря врожденным наклонностям. Я не принадлежу к их числу. Я прилежно изучаю доступные методы, но это не обязательно означает высокий уровень компетенции».
«Какова же ваша компетенция?»
«По сравнению с экспертами соотношение составляет, скажем, один к тридцати».
«Вы знакомы с Мургеном?»
«Я хорошо его знаю».
«И вы у него учились?»
«В какой-то мере».
Король Казмир старательно сдерживался. Беспечно-вежливые манеры Шимрода даже не приближались к опасной границе дерзости. Тем не менее, Казмира они раздражали; ответы чародея — точные формулировки, содержавшие минимальное количество информации — испытывали терпение короля.