– Я один пойду? – спросил он и судорожно глотнул.
– Может, книги тебя съедят?
– А ты долго?
– Слушай, я-то думала, ты без памяти любишь книжки читать. В нашей глухомани ничего такого нет, верно?
Уж конечно, тут кроется что-то очень серьезное, иначе она нипочем не сказала бы при шофере, что они приехали из какой-то глухомани. Немного помешкав, Кречет медленно вылез из машины. Медленно поднялся по серым ступеням и пошел в библиотеку, даже не обернулся, когда услыхал, что машина отъезжает. Вошел в библиотеку, и его обдало густым, теплым запахом книг, кожаных переплетов… пожалуй, здесь он на время в безопасности.
Он сел на отшибе, у камина. Камин был пустой. За соседним столиком сидел какой-то старик и клевал носом. Кречет стал читать про ракетные корабли и разные планеты. Подошла библиотекарша и уставилась на него; от нее пахло жевательной резинкой.
– Читальня для детей – напротив, через коридор, – сказала она.
Отвечать не хотелось, она сразу услышит, что он говорит как неотесанный, и, пожалуй, выгонит его отсюда. Кречет вежливо кивнул, выскользнул из кресла и пошел в комнату напротив.
Тут было несколько ребят с матерями. Они подолгу не задерживались. Кречет набрал кучу книг, отнес на покрытый стеклом столик и начал читать подряд одну за другой. Сперва про мальчика пятнадцати лет, у которого был свой конь, но этот мальчик говорил не так, как Джонатан, и даже не так, как Кречет. Потом про двоих ребят, которые раскрыли какую-то тайну. Потом про мальчишку, который забрался в космический корабль и полетел зайцем на Венеру… Он читал, а за всем этим притаилось и дрожало что-то свирепое, темное – и не торопилось, выжидало: все равно от этого никуда не уйдешь.
И наконец Кречет прошептал, как будто слово это само прорвалось наружу:
– Ну и сука…
И вот уже три часа… половина четвертого… В половине пятого он перестал читать и просто сидел над раскрытой книгой, книга была напечатана крупным шрифтом, страницы перепачканы, всюду отпечатки ребячьих грязных пальцев; наверно, десятки ребят ковыряли в носу, сидя над этой книжкой. В ней написано про лягушек, которые ходят в школу.
В пять часов без одной минуты все лампы мигнули, и Кречет догадался: библиотеку сейчас закроют. Он тотчас же слез с кресла и заторопился к двери, пальто надел уже на ходу. Он и тот старик вышли вместе, оба всем своим видом старались показать: они не бездомные какие-нибудь, им есть куда пойти. На улице старик сразу сгорбился, сунул руки в карманы, чтоб не так продувал ветер, и стал торопливо спускаться по лестнице, но Кречет не долго шел за ним.
Он дождался, пока двери заперли и свет в библиотеке погас, опять поднялся по ступеням и сел в углу, прислонился спиной к стене. Ветер сюда почти не задувал, но от камня сквозь штаны так и пробирало холодом. Кречет ждал. Сколько-то времени спустя подъехало такси, и вышла Клара. Минуту она стояла на тротуаре неподвижно, точно застыла. Волосы треплет ветер, из высокой прически выбились пряди. На ней меховое пальто – и мягкий, нежный мех словно зыблется под ветром. Кречет подождал еще минуту и с трудом поднялся на ноги, закряхтел, точно старик, – тут она его увидала. Когда они уже ехали в такси, Клара сказала:
– Надеюсь, ты не схватил простуду.
Ему опять пришлось высидеть все время, пока взрослые пили перед обедом, и весь долгий обед. Тот, который барабанил пальцами, снова был тут же; Кречет со злостью смотрел на него. Хорошо бы взять маленькую вилку – ими тут едят креветок – и всадить этому дядьке в глотку. А он смотрит Кречету прямо в лицо и улыбается, никакой его злости не замечает. Клара сидит далеко от этого дядьки, но все равно они прислушиваются друг к другу… прямо чувствуется, как они слушают друг друга, кажется, Кречет даже ощутил, как напряглись жилы у матери на шее – и вот она уже весело смеется каким-то словам того дядьки.
После обеда удалось наконец удрать, он пошел в свою комнату и заснул, даже не раздевшись. Непонятно, откуда у взрослых берутся силы. Позже к нему пришла Клара.
– Почему ты не лег в постель как следует? – прошептала она. Скинула туфли и присела подле него на край кровати.
Кречет очнулся не сразу, в голове все перепуталось. Верхний свет не погасили, и он резал глаза. Не сразу Кречет вспомнил, где он.
– Миленький, ты на меня очень злишься? – сказала Клара.
От нее пахло духами и еще чем-то… вином, которое все пили там, внизу, а может, ее отдельной, непонятной жизнью, тем тайным, из-за чего она так весело смеялась шуткам того человека и сидела так прямо, будто вытянулась от удивления.
– Ты на меня не злись, я такая счастливая… такая счастливая… Завтра поедем домой, я ужас как рада, что едем. Я и здесь счастливая, и дома счастливая.