Линней ограничивается вежливой благодарностью и испрашивает позволения в случае нужды вернуться к этому разговору.
Часовщик благодарит, столь же вежливо.
— Зашли бы как-нибудь, посмотрели на дом.
Февраль. Март. Лекции. Существуют роды, семейства и виды. Но студенты не способны различать эти порядки и разновидности, ведь они относительны. Пытаются классифицировать по месту произрастания, по размеру, по пятнышкам на цветках, по форме стебля, по окраске корневища.
Линней разъясняет, что Система должна где-то завершиться.
— Разновидности суть несущественные отклонения.
Разъясняет, что необходимо разграничивать неизменную Систему и переменчивые разновидности.
— Иначе Системе конца-краю не будет.
Запрещает студентам заниматься разновидностями.
Садовник рассказывает Линнею:
— Один человек взял да и запер в хижине семерых коз. Козы подохли там с голоду. Мужик-то вернулся только через семь лет. Захворал и семь лет пролежал больной.
Линней:
— Зачем ты рассказываешь мне про коз?
Начало апреля.
— Гляди, — говорит Линнею Лёвберг, — вот тут кукушка на ветке. А тут гусар с саблей наголо. Тут кабан, за которым гонится собака. Тут конник со знаменем. Тут трактир с вывеской — винная чарка. А это венок, из лавра, не из дубовых листьев. Цветочная ваза. Урод, его надо остерегаться. Ну и чилле, джокер, он может иметь любое достоинство.
Лёвберг рядами разложил на земле маленькие разноцветные карты. Линней берет одну, внимательно разглядывает. Лёвберг, учтиво:
— Это ваза. Цветочная ваза.
Линней всматривается. Это сад. На заднем плане — пирамида и низкая постройка с коринфскими колоннами. Перед нею — дама в соломенной шляпе и почтарь, стоят по сторонам садовой вазы. На переднем плане — каменный парапет.
— Карта очень затертая, — говорит Линней.
— Играем часто.
— А кричите почему?
— Потому что играем.
— Почему там дама и почему каменный парапет?
— Мы просто играем.
— Что находится в этом саду?
— Не знаю. Никогда не задумывался.
Линней берет еще несколько карт, переворачивает, одну за другой. На рубашке одной из них какая-то надпись. Буквы мелкие, Линней не может разобрать. Протягивает карту Лёвбергу, просит прочесть.
— Клинковстрём — вот что здесь написано.
— Кто это?
— Фабрикант. Из Стокгольма. Который напечатал карты.
Ночь. Линней в поле, зовет:
— Звездочка! Румянушка! Неженка! Прислушивается, но ничего не происходит, ответа нет.
— Красуля! Пружинка! Милашка!
Садовник ведет Линнея в одно место, расположенное далеко от сада, показывает ему несколько растений. Линнею они знакомы. Это Alopectus nigricans, гусятник, любящий морскую соль.
Но садовник с Линнеем на открытом лугу далеко от моря.
— Тут соленый родник, — говорит садовник. Линней обмакивает в воду палец, пробует на вкус. — Под нами, — говорит садовник, — дно Балтийского моря.
Июньское утро. В дверь стучат. Линней отворяет на крыльце стоит юноша. Прижимает к груди деревянный ящик, прикрытый сверху куском парусины. Линней узнаёт своего студента, у роже н ца Рослагена, бедного, но опрятного и старательного, хоть и бесталанного. Зовут его Шёберг.
Шёберг снимает парусину, говорит, что нашел в родных местах растение, которого никогда раньше не видел и не может определить. Линней приглашает Шёберга в дом. Растение вынимают из ящика, кладут на стол.
Линней присматривается и поначалу подозревает, что Шёберг лжет насчет места находки и на самом деле растение привезено из Японии, из Перу, с мыса Доброй Надежды или из иных отдаленных краев.
Шёберг упорно твердит, что собственноручно выкопал его в своих родных местах.
— Я нашел его на Сёдра-Госшер.
Линней по-прежнему подозревает, что Шёберг лжет. Что он приклеил к растению чужое соцветие, желая испытать учителя.
Однако, когда Линней берется за препаровальный нож, оказывается, что ничего такого и в помине нет. Растение не фальшивка. Впрочем, после непродолжительного изучения Линней делает однозначный вывод: это обыкновенная Linaria, хотя и нетипичного облика. Собственно говоря, достаточно понюхать.
— Обыкновенная льнянка. Помогает от геморроя.