Сергей Макарович не поддержал разговора, — опасался, что его упрекнут: в Глядене всё ещё нет света.
Шаров рассказал о своих планах: Луговатка и Будённовский выселок совместно построят на Жерновке вторую гидростанцию. Это недалеко от полей «Колоса Октября». Мощности хватит и для трёх колхозов. А строить общими силами — легче и быстрее.
— Хорошо! — подхватил Огнев. — Нам бы присоединиться.
— Ишь-ты какой! — покосился Забалуев на бригадира и повернулся к гостю. — Зачем нам электричество на пашне? Учётчики, ежели им надо, с лампами повечеруют…
— На токах моторы поставите, чтобы крутили веялки.
— Ну-у, нет. Несподручно это. Нет. Да и лишняя трата денег… Осень придёт — из города народ пришлют на подработку зерна… Вот в село нам свет надобен. Бабы, язви их в душу, заели меня: давай и давай! Теперь мужиков натравят. Но мы смекалистые — возьмём от городской сети. Никаких хлопот и забот… И тебе не советую зря силы убивать. Послушай меня. Не советую! Недавно проезжали инженеры — ищут на реке место для постройки громадной гидростанции, вроде Днепростроя!
— А где? Выше или ниже устья Жерновки?
— Кажись, выше.
— Отлично! Я вам скажу, подпора в Жерновке не будет. Нашей гидростанции не помешает.
— Пошевели мозгами — нет резона тратиться на постройку. Нет!
— Государство строит гидростанции на больших реках, а маленькие речки обуздать — наше дело. Так мы постепенно зарегулируем все стоки. Вот резон!
— Ишь, какой богач выискался!.. Я тебе по-дружески говорю: в корню мало ходил, берёшь сразу с места вскачь, как молодой жеребёнок. Скоро запалишься. Ой, запалишься! Ты прикинь всё.
— Я прикидываю. Еду в город, чтобы посоветоваться…
Сергей Макарович вышел в кухню, и разговор продолжался без него. Шаров говорил, что, по его предположению, лучшим место для постройки плотины должны оказаться берега возле Бабьего камешка.
— Погоди, погоди, — остановил его Забалуев, вернувшийся с бутылками в руках. — Ежели ты запрёшь Жерновку возле Бабьего камешка — вода бросится вверх по Язевому логу. Так я понимаю?
— Так.
— А докуда подымется? Наши сенокосы зальёт?
— Возможно.
— Ишь, какой храбрый! Воз-мож-но. — Забалуев стукнул донышками бутылок о стол. — А я говорю: «Невозможно».
— У вас сенокосов — глазом не окинешь! Старики рассказывают — п-пустоши… — Шаров начал заикаться, что случалось с ним в минуты раздражения. — П-пустоши и то не выкашиваете. А в Язевом логу каких-нибудь десять гектаров…
— Чужого богатства не считай. Своё наживи… На пустошах растёт пырей, а в Язевом логу — мятлик. Самолучшее сено для овечек! Ой, хорошее сено!..
Павел Прохорович пожалел, что завёл разговор преждевременно. Надо было сначала посоветоваться с секретарём райкома, пригласить инженеров для изысканий, подождать, пока будет готов проект, а уж потом объявить, что вода поднимется по Язевому логу и зальёт небольшую часть лугов колхоза «Колос Октября».
— В райкоме, Сергей Макарович, разберутся…
— А что райком? Ты райкомом не пугай. Я не из трусливых!.. Ты специально приехал людей мутить, когда меня дома не было. Про посадку леса начал сказки рассказывать…
В дверях показалась жена Забалуева — Матрёна Анисимовна, такая же массивная, как он, и громко окликнула мужа:
— Сергей! Чего ты гостя разговорами донимаешь?
— Не мешай, — отмахнулся Забалуев. — Раз я начал — выложу всё. — И подступив к Шарову, продолжал. — Говорили мне про твои выдумки: лес на пашне сажать! Знаю я, как его разводить. Перед войной давали план, ну, посадили мы — всё посохло. Сосна не подсолнух, берёза не конопля. Как их вырастишь? Степь она степью и останется. Не зря гриву назвали Чистой. Она не принимает никаких прутиков.
— Примет!
— Хочешь хвалиться своими посадками? Видал я их: не лес, а смех! У одного тополя девка крикнет — у другого не слышно.
— В войну не хватило силы для ухода…
— И теперь не хватит. Да и ни к чему это. Без всяких лесных полос наша земля родит хлеб.
— Семь лет из десяти. В остальные годы засуха убивает.
— А прутиками её не остановишь. Нет, нет. Твои тополя сами засохнут. Я знаю. Ты меня слушай: у меня — опыт и хлебороба и председателя колхоза. Я, понимаешь, в войну целый полк кормил. — Забалуев взмахнул рукой. — Целый полк! В газетах писали…