— Ты кормил? — вмешался Огнев. — Один? Самолично?
— Ну, колхоз… Это и так понятно. Чего привязываешься, как овод?.. — Забалуев снова повернулся к Шарову. — Теперь о другом надо подумать — как бы колхозникам дать побольше хлеба на трудодень. Вот задача! Как ты её разрешишь?
— Путь один — повышение урожайности. Простой и ясный путь.
— Мелко смотришь, Павел Прохорович, — рассмеялся Забалуев. — Пусть я по урожаю со всей посевной площади отстану от тебя, а трудодень у меня будет богаче. Вот увидишь. Убедишься!
Хлеб Забалуев сдавал с хитрецой: первую квитанцию всегда получал он. И в газетах первые снимки красных обозов были из Глядена. И районные сводки, до поры до времени, начинались с «Колоса Октября». А к концу уборки колхоз сразу оказывался на последнем месте. Другие сдавали сверх задания — Забалуев увёртывался: то веялки ломались, то подводила сушилка… Но в долгу артель не оставалась, — в день выполнения краевого плана Сергей Макарович приезжал с красным обозом. Он забегал в редакцию газеты и рассказывал, что в его колхозе трудодень, хоть на десять граммов, а всё же выше, чем у многих соседей.
— Уйду вперёд! — продолжал хвалиться Забалуев перед гостем. — Ты меня не догонишь. Нет, не догонишь.
В дверях опять появилась Матрёна Анисимовна и настойчивее прежнего окликнула мужа:
— Макарыч! У меня пельмени сварились, а ты ещё и бутылки не откупорил.
— Пельмени? — столь же громко переспросил Забалуев и широким взмахом руки показал на стол. — Давай, давай. Пельмень хорош, пока горячий. Давай Анисимовна побольше!.. Пельмень на столе — всему голова!..
Под пельмени Забалуев любил выпить водки, но сейчас ему хотелось похвалиться колхозным вином, и ради этого он, скрепя сердце, изменил привычке.
— Посмотри, как мы освоили производство! У других — давлёнка из сахарной свёклы, а у нас — настоящее вино! Всех сортов и градусов! Про наше вино в Москве знают! В министерстве большие люди отведали и сказали, что на будущей выставке премия обеспечена!..
Вино, в самом деле, было отличное: едва Сергей Макарович успел выдернуть пробку из бутылки, как в горнице пахнуло садовой земляникой.
— Я слышал про дорогинские вина, — молвил гость.
— Вина колхозные, — подчеркнул Забалуев. — И на производстве стоит моя родная сестра.
— Но первым за это дело взялся Трофим Тимофеевич, — поправил его Огнев. — Нельзя забывать.
— А никто и не забывает. И заступаться нечего. Я здесь; к слову сказать, первый колхоз организовал да в районе семь артелей поднял! Не мало, а? Но ведь никто же не трезвонит на каждом шагу: «Забалуев, Забалуев…»
Шаров посмотрел вино на свет, понюхал и взял капельку на язык.
— Чудесный букет! Вкус — тоже!
Сергей Макарович чокнулся с ним:
— За твоё здоровье!
— За здоровье колхозных садоводов! — ответил Павел Прохорович.
Он не спеша пил маленькими глотками. Забалуев. опорожнив стакан, ждал его, но когда заметил, что Огнев, подражая гостю, тоже пьёт медленно, — не стерпел:
— Ну что вы отпиваете, как воробьи из лужи?! Вот как надо! — Он перевернул в воздухе пустой стакан, а потом с размаху поставил на стол и, открыв вторую бутылку, налил вровень с краями и направил горлышко к стакану Шарова. — Допивай, допивай. Налью малинового.
— Мне только рюмочку.
— Может напёрсток? — обиделся Забалуев и крикнул в кухню: — Анисимовна, принеси!
Матрёна принесла рюмку и поставила перед гостем.
— Я просил напёрсток, — напомнил Сергей Макарович.
— Не приневоливай гостя. У человека душа меру знает.
— Стыдно наливать в такую посуду. Стыдно!
Шаров опять почувствовал себя неловко и замолчал.
А Забалуев, разливая вино, рассказывал:
— Я, понимаешь, до работы горячий., Погулять тоже люблю так, чтобы земля дрожала. Ой, люблю! Но строго соблюдаю пословицу: «Пей, да дело разумей».
На столе одна бутылка сменялась другой. Тут было вино из чёрной смородины, из ирги и, наконец, из мичуринской черноплодной рябины. Шарову хотелось попробовать все вина, и он попрежнему не позволял наливать себе в стакан, пил по рюмочке из каждой бутылки и приговаривал:
— Хорошее!.. А вот это ещё лучше! Прямо скажу — удивили вы меня.
Попробовав яблочного, Павел Прохорович заговорил о ранетках, выведенных здесь, в Глядене. Василию Бабкину очень хочется раздобыть их для колхозного сада. Парень уже разговаривал с самим Трофимом Тимофеевичем, так сказать, удочку закидывал.