Жан-Батист Бори де Сен-Венсан старался доказать, что Ламуил жил и пророчествовал еще до Святого Пророка Исайи, то есть приблизительно в 816 или 817 гг. до н. э., поскольку будто бы эти реалии отражает книга, да и, дескать, в Книге Притчей Соломоновых упоминается царь Ламуил или Лемуил из Месы, который, наряду с царями Давидом и Соломоном, являлся и одним из авторов Псалтири. Но кем был сей царь Лемуил? Архимандрит Никифор говорит о нем следующее: «ЛЕМУИЛ (посвященный Богу; Прит. 31:1,4). Это лицо упоминается в Свящ. Писании только однажды, именно в приведенной нами цитате. Здесь оно обозначено наименованием царя, к которому обращены нравственные наставления его матери. Какой именно это был царь неизвестно. «Что, сын мой? Что, сын чрева моего? Что, сын обетов моих? так начинаются эти наставления. Не отдавай женщинам сил твоих, ни путей твоих губительницам царей. Не царям, Лемуил, не царям пить вино и не князьям — сикеру, чтобы, напившись, они не забыли закона, и не превратили суда всех угнетаемых. Дайте сикеру погибающему и вино огорченному душою и пр. Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов» и др.». (Библейская Энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора Москва. 1891). Современная лютеранская энциклопедия сообщает о нем более конкретно и лаконично: Лемуил [евр. Лемуэл, «принадлежащий Богу, Его собственность»], царь, к которому обращается с наставлениями его мать (Притч. 31:1–9). В Притч. 31 он назван «Лемуилом, царем Массы», измаилитского племени, жившего в сев. Аравии (Быт. 25:14)» (Библейская энциклопедия Брокгауза / Ринекер Ф., Майер Г. — М.: Российское Библейское Общество, 1999. — 1120 с.).
Возникает закономерный вопрос: на каком основании полковник Бори де Сен-Венсан считает того библейского Лемуила и пророка, написавшего «Книгу Господню», одним лицом? Только лишь по сходству имен? К тому же, «Книгой Господней» могли называться и другие, не дошедшие до нас библейские творения из времен древних пророков, а отнюдь не одно повествование о царе Аполлионе. Стало быть, больше доказательств о принадлежности книги царю Ламуилу/Лемуилу, кроме любопытных, но слишком пространных рассуждений о боговдохновенности произведения, полковник не приводит. Вот потому эту версию можно отмести, да и сам Бори де Сен-Венсан не ощущал ее убедительной, отчего и увлекся чрезмерным многословием и даже заклинаниями, что, согласимся, несвойственно человеку естественнонаучного склада ума. С другой стороны, от имени того измаилитского царя Лемуила мог писать гораздо более поздний пророк и, значит, должно сосредоточиться на данном предположении. К тому же, во французском Ламуиле обнаруживается много древнегреческих названий, понятий, терминов и коннотаций, начиная уже с имени царя Аполлиона (Аваддона). Сама стилистика и жанровые особенности произведения говорят о сильном эллинистическом влиянии, что никак не сопрягается с книгами древних ветхозаветных пророков, пусть и дошедшими до нас через древнегреческий или латынь. Повествовательная линия несмотря на трагичность описываемых событий в Ламу-иле логична и прозрачна, будучи сродни греческим сказаниям своего времени, тому же «Жизнеописанию Аполлония Тианского» Флавия Филострата: в нем нет нарастающей напряженности пророческих книг Исайи, Иезекииля, Даниила и Иеремии, хотя произведение как бы целиком и прошивается ветхозаветной традицией, но основа его, если угодно, плотный контекст почерпнут уже из греческого материала. Последнее наводит даже на мысль, что автор Ламуила вполне мог посещать одну из эллинских философских школ, сильно распространившихся по Ближнему Востоку, скажем, стоиков или неоплатоников. В связи с чем отсутствует и присущее древним пророкам религиозно-мистическое восприятие и тайнозрение, замененные рациональным линейным разумением исторического и, как следствие, апокалиптического процесса.
Таким образом, мы вправе сделать вывод, что Ламуил вероятнее всего является книгой, написанной эллинистическим иудеем в период от III столетия до н. э. до II столетия н. э., поскольку несет на себе родимые пятна эллинистической культуры, даже если его и уместно определять в качестве одного из ветхозаветных апокалипсисов. Вместе с тем, наши предположения сумеют в основном подтвердиться или быть опровергнутыми, когда откроется доступ к этому уникальному манускрипту, на наш взгляд, очень близкому по времени к моменту начала зарождения и распространения первенствующей христианской церкви. Осмелимся даже предположить, что исток Ламуила следует искать в эллинистической александрийской иудейской общине, давшей на рубеже новой эры такого выдающегося философа, как Филон Александрийский, по сути, отца всей последующей христианской теологии и Дидаскалии, христианского огласительного училища там же.