«Странно, — подумал Аилл, — но штаны Шариса чуть ли не спадают с его ног. И почему куртка так странно свисает с плеч?»
Аилл прыгнул на ноги, но Шарис уже соскольнул на землю, его одежда опустела. Аилл опустился перед ним на колени.
С Шариса слетела шляпа; его лицо, маска из вещества, похожего на бледный пергамент, сдвинулось вбок и глядело — в никуда.
Аилл медленно встал на ноги. Он повернулся и поглядел назад, туда, откуда они приехали. Боде встал рядом с ним.
— Поехали, — хрипло сказал Боде. — Возвращение ничего не даст.
Дорога повернула направо, и начала то подниматься на холмы, то спускаться в низины. Почва истончилась, из-под нее появились выступы каменной породы; лес превратился в разбросанные там и сям низкорослые тисы и дубы, а потом вообще убежал на восток.
Весь день дул сильный ветер; облака проносились над головой, пятеро скакали через сменяющие друг друга солнце и тень.
Закат нашел их на безлюдной пустоши среди сотен выветрившихся гранитных валунов ростом с человека или даже выше. Гарстанг и Каргус заявили, что это мегалиты, хотя камни стояли без всякого заметного порядка.
Пятеро остановились на ночь рядом с маленькой речкой. Они сделали себе кровати из папоротника и провели ночь не слишком приятно; зато их беспокоил только свист ветра.
На рассвете все пятеро опять вскочили в седла и поехали на юг по Тромпаде, которая здесь выглядела тропинкой, петляющей между каменными столбами.
К полудню дорога покинула пустоши и, вновь соединившись с Сиссом, побежала по берегу реки на юг.
Ближе к вечеру они остановились на развилке. Разобравшись в дряхлом указателе, они узнали, что Биттершо роуд поворачивает на юго-восток, а Тромпада пересекает мост и идет вдоль Сисса на юг.
Путешественники пересекли мост и через полмили встретили крестьянина, который вел на поводу осла, нагруженного вязанками хвороста.
Аилл поднял руку; крестьянин в тревоге отскочил назад.
— Что? Если вы грабители, у меня нет золота; я не вру, даже если вы не грабители.
— Кончай глупить, — проворчал Каргус. — Где здесь лучшая и ближайшая гостиница?
Крестьянин недоуменно замигал.
— «Лучшая» и «ближайшая», а? Неужели вам надо целых две гостиницы?
— Вполне достаточно одной, — сказал Аилл.
— Здесь очень мало гостиниц. Быть может вам подойдет «Старая башня», если вы не слишком привередливы.
— Мы привередливы, — сказал Яне, — но не слишком. Где эта гостиница?
— Вам надо проехать пару миль вперед, пока дорога не станет подниматься на эту гору. А там тропинка приведет вас к «Старой башне». — Аилл бросил ему пенни. — Премного благодарны.
Две мили пятеро ехали по берегу реки. Солнце спустилось за горы; они скакали в тени сосен и кедров.
Там, где над Сиссом нависал отвесный берег, дорога резко пошла вверх. Вдоль берега бежала тропинка, петлявшая в тени густой листвы, пока впереди не показался силуэт высокой круглой башни.
Пятеро проехали вдоль заплесневелой стены башни и оказались на плоской площадке, нависавшей над рекой, которая текла в сотне футов ниже.
От древнего замка остались только угловая башня и одно крыло.
Появился мальчик и отвел их лошадей в помещение, когда-то бывшее большим залом, а сейчас служившее конюшней.
Пятеро вошли в старую башню и оказались в мрачном месте былого величия, не склонившегося перед нынешним унижением. Дрожащий свет очага бродил по большой круглой комнате.
Пол, выложенный каменными плитами; стены, оставшиеся без картин. Зал окружал балкон, шедший в пятнадцати футах над головой; над ним находился другой, а еще выше третий, почти невидимый в полутьме.
Рядом с очагом стояли грубые столы и скамьи. У стены, во втором очаге, тоже горел огонь; здесь, за прилавком, стоял старик с тонким лицом и легкими седыми волосами, энергично орудовавший горшками и сковородками. Казалось, что у него шесть рук, которые доставали повсюду, встряхивали и помешивали. Он поливал жиром ягненка, которого крутил на вертеле, встряхивал сковородку с голубями и перепелами, одновременно манипулируя другими висевшими на крюках горшками, чтобы они тоже могли подогреться.
Какое-то мгновение Аилл с почтительным вниманием наблюдал за ним, восхищаясь ловкостью старика. Наконец, воспользовавшись остановкой в работе, он спросил.
— Сэр, не вы ли владелец гостиницы?
— Правильно, милорд. Я претендую на эту роль, если эти ветхие развалины заслуживают такого титула.
— Если вы сможете обеспечить нам приют на ночь, то титул — это последнее, что нас волнует. И, если я могу доверять своим глазам, то я предвкушаю хороший ужин.
— Приют здесь проще некуда: вы спите в сене над конюшней. Башня не предлагает ничего лучшего, а я слишком стар, чтобы что-то менять.
— А что насчет эля? — спросил Боде. — Дайте нам чистый и холодный, да посильнее, и вы не услышите ни одной жалобы.
— Сэр, вы избавили меня от беспокойства, потому что я варю хороший эль. Садитесь, пожалуйста.
Все пятеро уселись у огня и поздравили себя с тем, что им не придется провести на папоротнике еще одну ветреную ночь. Дородная женщина принесла эль в буковых кружках, которые каким-то образом подчеркивали качество пива, и Боде объявил:
— Хозяин прав! Он не услышит от меня ни одной жалобы.
Аилл осмотрел остальных посетителей, сидевших за своими столами.
Их было семеро: престарелый крестьянин и его жена, пара коробейников и три молодых человека, которые могли быть лесорубами. В это время в комнату вошла согнутая старуха, закутанная в серый плащ; капюшон так тесно облегал ее голову, что почти полностью скрывал лицо.
Остановившись, она внимательно оглядела комнату. Аилл почувствовал, как ее взгляд заколебался, достигнув его. Потом, горбясь и спотыкаясь, она пересекла зал и села в полутьме у дальнего стола.
Дородная женщина принесла ужин: перепелка, голуби и куропатка вместе с кусками хлеба, вымоченными в жире, а также куски поджаренного ягненка, пахнувшего чесноком и розмарином, в гальском стиле; к ним хозяин добавил салат и свежую зелень: намного лучшая еда, чем они ожидали.
Ужиная, Аилл незаметно поглядывал на завернутую в плащ женщину за дальним столом, которая тоже ела ягненка, очень невоспитанно: наклонившись вперед, она жадно пожирала мясо. Аилл заметил, что женщина тоже время от времени поглядывает на него из полумрака своего капюшона. В какое-то мгновение она наклонилась над самой тарелкой и ухватила зубами кусок мяса; ее плащ распахнулся, обнажив ногу.
— Старуха за тем столом, — негромко сказал Аилл своим товарищам. — Посмотрите на нее и скажите, что вы видите.
— У нее нога цыпленка, — пробормотал пораженный Гарстанг.
— Она ведьма, с головой лисы и ногами большой курицы, — объяснил Аилл. — Она дважды нападала на меня, и дважды я разрезал ее на куски; и каждый раз она восстанавливалась.
Ведьма повернулась к ним и заметила их взгляды; поспешно отдернув ногу, она посмотрела вокруг, не заметил ли кто-нибудь ее оплошность. Аилл и его товарищи сделали вид, что ничего не заметили. Тогда она вернулась к еде, кусая и давясь.
— Она ничего не забыла, — сказал Аилл, — и, конечно, попытается убить меня, если не здесь, то из засады где-нибудь по дороге.
— В таком случае, — сказал Боде, — давайте убьем ее первыми, прямо сейчас.
Аилл скривился.
— Все тут же обвинят нас в том, что мы убили беззащитную старуху.
— Нет, если увидят ее ноги, — сказал Каргус.
— Давайте-ка покончим с этим, — сказал Боде. — Я готов.
— Секунду, — сказал Аилл. — Я сам это сделаю. Но держите мечи наготове. Одна царапина от ее когтей — и ты покойник; не давайте ей прыгать на себя.
Ведьма, казалось, угадала, о чем они говорят, и, прежде чем они успели начать, встала и быстро заковыляла, скрывшись в темноте под низкой аркой.
Аилл выхватил меч и подошел хозяину.
— Вы только что накормили злую ведьму; ее необходимо убить.
Пока хозяин изумленно глядел по сторонам, Аилл подбежал к арке и посмотрел внутрь, но, не увидев ничего, кроме тьмы, не решился войти. Он повернулся к хозяину.