Ваша Л.
14.10.36
Мне кажется, что я Вас давно-давно не видела… Мне кажется это потому, что я давно не говорила с Вами. Я не могла Вам писать. Я написала Вам три письма и все три разорвала в клочки… Это, конечно, хорошо я сделала, что их не послала. Ах, мой милый, родной друг, боюсь, что Вам будет много хлопот со мной. Я ведь далеко не ангел. Я боюсь (опять «боюсь»), что Вы меня не вполне учитываете. Я сильно изменилась и буду ещё меняться, я знаю, но всё же во мне ещё много бури, и мятежа, и всего того, что может опрокидывать на пути самые ясные намерения и возвышенные чувства. И всё же мне хотелось бы, чтобы Вы любили не только мой цветок и жемчужину… Ведь тогда куда же денется та «Лялечка», которая ещё не имеет ни цветка, ни жемчужины?.. Я сегодня получила два Ваших письма от 8-го и 11-го. Я рада. Нет, больше чем рада. Когда Вы пишете мне, все бури моего сердца сразу утихают, всё делается светло, просто и понятно. Я не еду на Афон, я ещё остаюсь здесь вместе с ней. За это время горизонт нашей будущей жизни вместе с Вами ещё больше просветлеет и очистится. Мой дорогой, я всё же должна знать, куда я приеду. Я всё же опять повторю, что жить (даже временно!) втроём в одной комнате я не могу. Мне обязательно нужен свой угол. И я очень устаю от людей. Я ещё была крошкой, когда запиралась одна и радостно думала, что «хорошо, что никого нет возле». Когда я долго на людях, у меня ощущения, что с меня сдирают кожу. И не знаю, смогу ли я бороться с этим, особенно сейчас, когда у меня началась большая работа у У. (К. Х.). Я Вам про это не писала, так как это ещё совсем недавно началось. Я ни на чём не настаиваю, я вполне доверяю Вам, я готова всё принять из Ваших рук. Я знаю, что Вы сделаете так, как надо, но когда будете это делать, то немного подумайте обо мне, обо мне, простенькой личности, которая… тоже имеет свои слабости… Я знаю, что я еду в Ленинград для многих, но эти «многие» получат меня потому, что существуете Вы, и если бы Вас не было, то я бы не поехала для этих многих… Ведь если же Вы даны мне, то это значит надо, и не старайтесь мне внушить, что я еду не ради «одного». Нет, ради одного Вас! Я это говорю твёрдо. Но через Вас я приму многих, то есть всё то, что расцветёт в моём сердце, это всё будет принадлежать всем. Если возможно будет выделить в вашей квартире мне уголок отдельный, то пусть будет так, если нельзя, то, может быть, можно меня поместить куда-либо за городом, где я смогу освоиться с климатом и с окружающей меня жизнью. Но я бы хотела, чтобы к моему приезду (это будет, я полагаю, в 20-х числах ноября) мы с Вами знали бы, где я буду. Сейчас мне всё же это ещё не ясно…
С приездом Шуры кончилось моё одиночество. Я ей уступила свою комнату, а сама перешла в комнату Мави, где сплю одна. А весь день мы вместе. Погода дождливая, и довольно свежо, но Шура поразилась «теплом» после Москвы. Конечно, тут всё ещё зелено и цветут розы. Около меня стоит такой букет красных роз. Я отрываю один лепесток и посылаю его Вам… А музыки мне здесь очень не хватает. Но я хотела бы послушать не радио, а Вашу игру, мне это дало бы больше радости. Я очень люблю рояль и виолончель, скрипку только первоклассную. И ещё повторяюсь, что хочу Вашу карточку, самую маленькую и пусть любительскую. Ну вот — всё. Как мне хочется Вас видеть!
Л.
15.10.36
Мой дорогой друг, я хочу только Вам сказать, что мне радостно сердцу и я посылаю Вам те стихи, которые сейчас пропели в моём сердце:
Что ещё мне сказать Вам!.. Я посылаю эти лепестки розы, и пусть каждый из них прошепчет Вам то, чем переполнено моё сердце.
‹…› Сегодня я ночью видела сон. Ночное небо, и на нём небывалой формы очень яркие созвездия, похожие на какие-то брильянтовые шарады. Я стояла около очень больших и очень широких стеклянных дверей, ведущих на террасу, а сзади меня стоял кто-то, кого я не видела, но чувствовала каждым нервом. И он стоял близко-близко около меня, и мы молча смотрели на звёзды… И теперь я знаю все Ваши мысли и все Ваши чувства, потому что они и мои тоже. И я действительно не знаю, смогут ли цветы лежать безжизненно на алтаре и не разметёт ли ураган моих чувств все мирные представления «о моих высоких достоинствах»… ‹…›