Кр.
Право, стоит просидеть у моря с утра до вечера, чтобы родить в себе такие прозрачные и глубокие мысли! ‹…›
Ваша Л.
28.10.36
Ночью опять были передачи… А утром я проснулась с мыслями о Вас и подумала… Ну что же, любимый, будьте готовы принять бурю в своё сердце… Если Вы полагаете, что любовь это нечто очень покойное и окрашивающее всё розовым цветом, то Вы ошибаетесь, она имеет все цвета и оттенки. И если Вы думаете, что примете в своё сердце тишину, то Вы примете в своё сердце бурю. Это пугает Вас? Может быть, Вам станет жаль расстаться со своим покоем, когда Вы охранялись от всех вибраций? Я не думаю, чтобы я была способна Вас охранить от них, я думаю наоборот… Подумайте, пока не поздно! Потому что я несу в своём сердце пламя, оно обжигает, и в нём сгорят многие Ваши «принципы» и многие Ваши понятия. Я не продолжаю… Но пока ещё не поздно, подумайте. Любовь сделает из Вас безумца и сумасброда, ребёнка и мудреца, она поведёт Вас за собой, и Вы должны довериться ей и не оглядываться назад. Готовы ли Вы следовать за ней? Она требовательна и покорна. Она властна и совсем кроткая. И она требует себе всех привилегий, чтобы тут же склониться ниц и вручить их любимому. И, отдавая, она берёт, и она не считает, не меряет, и она же возносит выше звёзд, и в тёмных омутах её глаз исчезает весь мир. Готовы ли Вы, любимый, встретить её — меня? А сейчас я хочу закончить письмо, рассказав Вам о вчерашней моей встречи с У.:
«5 часов 27-го. Я взошла на терраску к У. Я опустилась на колени около его ног и сказала сквозь слёзы…
— У., прости мне мою слабость! Вы дали мне дивную розу, а она вонзилась в моё сердце шипами, и я не умею оценить её нежности и благородства.
У. улыбнулся и сказал:
— О, дитя, неразумное дитя! Это так несерьёзно, это всё пройдёт как лёгкий туман утра. Мы дали тебе цветок не для того, чтобы ты кололась о его шипы, но чтобы ты оценила его благоухание и чтобы он дал особый аромат счастья дням твоим. Сядь, дитя. Я расскажу тебе сказочку.
Я села на скамеечку у его ног, и У., положив свою нежную руку мне на плечо, начал говорить:
— Жила в лесу белочка. У неё в дупле дерева родились три детёныша. Она была счастлива, но сова утащила одного новорождённого крошку. Белочка погоревала, но у неё осталось ещё два детёныша в утешение. Прошло некоторое время, и дикая кошка утащила второго, уже более взрослого. Белочка горевала, но у неё остался ещё один детёныш. И этот, подрастая, стал прелестен, но и его подхватила однажды сова. И белочка стала одинокой. Как ты думаешь, о ком из них она скорбела более всего?
— Я думаю, У., что в равной мере ей были дороги все три.
— Да, ты права; я думаю, что для истинной Любви (а мы предположили на мгновение, что белочка обладает истинной Любовью) нет различий… Но вот пришла новая весна, и у белочки родились новые детёныши. И на этот раз все они остались живы, и она была вполне счастлива и забыла о прошлогодних скорбях… Ах, как часто человеческие скорби проходят так же бесследно, как скорби этой белочки. Дитя, запомни: всё, что на поверхности дел твоих, всё это несерьёзно. Серьёзна лишь бездонная глубина сердца. И чувства, которые возникли по поводу временных слёз или улыбок, истаяв, исчезнут.
У. замолчал. Его рука всё ещё лежала на моём плече. Сгущались сумерки. В сердце вступила тишина и покой уверенности. Рука У. была на моём плече и Его Любовь была в моём сердце».
И ещё я Вам хочу сказать, что сегодня я родилась! И это для Вас я теперь родилась. И я иду, иду к Вам по тоненькой, тоненькой нити, которая протянулась от моего сердца к Вашему. И я иду не оглядываясь, я иду потому, что Любовь ведёт меня. И руки мои протянулись навстречу — ищут Вас!