– Тут даже нет приема, господи. Господи.
Джульет проехала через выбоину, машина резко дернулась, Санди проснулся и стал реветь. Айла беззвучно зарыдала, а Би сгорбилась на переднем сиденье и натянула на голову капюшон. Последний поворот – и дом предстал перед ними.
Ему было две сотни лет, но он мог стоять там всегда, мощный дом из золотистого котсуолдского камня. Он был довольно узким и поэтому казался высоким с его тремя этажами. Крыша сверкала на солнце. Тот, кто построил дом для местного священника, когда дотла сгорел старый викариат, стоявший по другую сторону от церкви, сделал его массивным, прочным, способным выдерживать суровые ветра и зимнюю стужу. А Далбитти, перестроивший дом по просьбе прадеда и прабабки Джульет, разделил дом на комнаты, облицевал их деревом, сделал шкафы, очаги и лестницы, что-то оштукатурил, настелил паркет, короче, превратил дом в великолепный дворец, экзотическое украшение английского ландшафта. Джульет всегда любила этот первый взгляд на дом, на эту смесь разных стилей, на Голубятню, на окна…
Дети медленно вылезли из машины и глядели по сторонам с опаской и удивлением. Из дома донесся стук.
– Там призраки, – сказала Би младшим. Санди остекленел. Айла машинально кивнула и пошла в сторону сада, начинавшегося на склоне под террасой.
– Я хочу чуточку оглядеться, – сказала она и сунула руки в карманы платья-сарафана.
Джульет посмотрела ей вслед, понимая, что Айле нужно немного побыть одной. Потом она с учащенно забившимся сердцем перевела взгляд на дом. Увидела женскую фигуру, которая мыла шваброй пол в столовой, и сказка улетучилась: дом был обитаемым, реальным, принадлежал ей.
Она вздохнула полной грудью, так, словно долго-долго не дышала полноценно. Она ощущала запах роз, жимолости, лаванды – именно лаванда больше всего напоминала ей о бабушке. Я в самом деле вернулась сюда, – сказала она себе, глядя на горизонт, на своих детей, которые печально бродили по заросшим дорожкам.
– Ох, только я решила убраться в доме, а вы и приехали, – сказала миссис Бидл, двигая по деревянному полу ведро и швабру. Наверху раздался грохот и топот ног – это дети обследовали верхние этажи. Миссис Бидл взмахнула правой рукой: – Я ведь не знала. Никто мне не сказал, когда вы приедете. Если бы я знала, что сегодня, то…
– У нас изменились планы, – ответила Джульет. – Простите. Мы прибыли раньше, чем я планировала.
– О. – Мисс Бидл сокрушенно покачала головой: – Ну не буду тебе лгать, дом, конечно, нуждается в ремонте. Крыша почти прохудилась, черепица падает на землю чуть ли не каждый час, вы и сами услышите. Походит на дождь. В дымовых трубах птицы свили гнезда. Кухню не ремонтировали много лет.
Джульет сунула голову в маленькую темную кухню, длинную и узкую, с маленьким проходом под лестницей, который вел в столовую. Там ничего не изменилось со времен бабушки, вплоть до ручек шкафов.
– Напомните мне, кто были люди, купившие дом после смерти бабушки? Мистер и миссис Уилсон.
Миссис Бидл с любопытством посмотрела на нее:
– Уолкеры. Жили здесь на пенсии. Из Букингема. Приятные такие. Вероника Уолкер ухаживала за цветами в церкви. По-моему, дом был для них великоват. Дело в том, что у них не было детей, а ведь этот дом оживает именно при детях. Но сад они любили. Держали его в таком же порядке, как и при твоей бабушке. Ну, ты сама видишь.
– О да, – сказала Джульет.
– Ты сколько времени тут не была?
– Со смерти бабушки. Пятнадцать лет.
– Вообще не приезжала? А ведь маленькой ты все время жила здесь, я хорошо помню, словно это было вчера.
– Один раз я проезжала мимо, в темноте, – сказала она и вспомнила ту поездку, позднюю обратную дорогу после оценки красивого старинного особняка к западу отсюда, мясистую руку Генри на ее коленке. Она торопилась домой к детям, но все же солгала Генри насчет дороги, чтобы проехать тут, мимо Соловьиного Дома. Но было слишком темно, и она ничего не увидела, даже каменных соловьев на крыше. – А так больше ни разу. Зато теперь я здесь!
– Зимой тут тяжело, – мрачно заметила миссис Бидл.
– О, я уверена, что все будет нормально. Дом крепкий, старинный, он всегда был надежным, – сказала Джульет, стараясь придать своему голосу беспечность. Между тем голоса детей звучали немного громче. Ей хотелось поскорее пойти к ним. – Преподобный Миртл построил его на века. Ведь что там написано над дверью? «Храни нас рать небесная в этих стенах».
Эв любил шутить, что «нас» и «рать» звучит как «насрать». Они не могли войти в дверь без истерического хохота. Ах, то лето, когда Эв до тошноты объелся черникой, когда бабушка возила их на морской пляж, – какой это был пляж? И они нашли там «кошелек русалки» – яйцевую капсулу ската – и морского ежа. Еще они играли в то лето в карты в «пьяницу», а бабушка все больше и больше сердилась на них обоих, особенно на Джульет.