– А с дядей вы это не обсуждали? – спросила Ева у встревоженного Женьки.
Тот помотал головой.
– Ни о каком четвертом человеке речи не было. Матвей очень болезненно воспринял эту историю. Мы это не обсуждали, но, по-моему, он считает, что, не уйди он тогда, чтобы позвонить, ничего бы не случилось. Насколько я понял, мой отец был довольно рассеянным и мог куда-то не туда свернуть. А Матвей в этом смысле очень осторожный и все по сто раз перепроверяет.
– Странно это все, – нахмурилась Лика и посмотрела на Руслана Викторовича, все еще беседовавшего с местной сотрудницей. – Интересно, почему они с твоим дядей друг друга недолюбливают?
– Ну, у них был конфликт из-за шапки-невидимки, кажется. – Женька, прищурившись, рассматривал спину учителя. – Он перед первой ее демонстрацией спорил с Матвеем, говорил, что выпускать шапку в свет – плохая идея, что ее еще нужно дорабатывать. А он, мол, убежден, что Матвей этого сделать не сможет.
– А Матвей Семёнович правда зашел в тупик с доработкой? – спросил Валера.
– Не знаю. Он нервничал в последнее время. Что-то там не получалось. Но если уж он ее создал, то доработать-то наверняка сможет?
Женька посмотрел на Валеру с надеждой.
– Конечно, сможет, – уверенно кивнул тот.
– Подходим все ко мне! – Руслан Викторович покончил с формальностями и вышел на середину двора.
Пока он объяснял, как вести себя в зоне перерождения червей (название зоны забавляло отдельно), Ева пыталась взглянуть на него с учетом новой информации.
Этот человек резко выступал против Матвея Семёновича и против выпуска в свет опытного образца шапки. М-да, стоило признать, что с волшебными существами дело обстояло гораздо легче, им можно было просто задать правильный вопрос. Здесь же… Еве Руслан Викторович не нравился сам по себе, потому что был строгим преподавателем и не любил лишних вопросов, в связи с чем регулярно мелко мстил любознательному и дотошному Валере. Но при этом плохо ни к кому из учеников он не относился. Да и вообще выглядел пусть отстраненным, однако совершенно точно не злодеем. Впрочем, Еве и Никита казался милым парнем. Так что внешность еще ни о чем не говорила.
– Всё запомнили? – требовательно спросил Руслан Викторович, и ребята поспешили хором подтвердить свою готовность выступать.
Ева тоже кивнула, хотя все инструкции благополучно пропустила мимо ушей. Правда, ее это не особо волновало, потому что у них был Валера, который всегда и все слушал, подмечал и который точно не позволит им никуда влезть.
– Ну что, тогда поднимаемся?
Учитель повел их к металлическим воротам, одна из створок которых была приоткрыта.
За воротами начиналась довольно крутая тропа. На самых отвесных ее участках были проложены деревянные ступени.
– А нам далеко идти? – опасливо уточнила Ева у Лики.
Следуя данному самой себе слову, после возвращения из Тридевятого царства Ева занялась бегом и бегала каждое утро. Ну почти каждое. И почти бегала. Иногда ходила. Но это же лучше, чем ничего не делать, правда?
– Четыреста метров в высоту, – вполголоса ответила Лика, глядя вслед двум старшеклассникам, поднимавшимся перед ними.
– Что такое? – уточнила Ева, тоже посмотрев на парней.
– Да ничего. Придурки просто, – дернула плечом Лика, и Ева мысленно махнула рукой.
Мир Анжелики Видовой был населен сплошными «придурками», «тупыми волшебными предметами» и прочими раздражителями. Обращать на это внимание точно не стоило.
Некоторое время они в молчании поднимались по довольно живописной тропке. Лика иногда останавливалась и делала несколько кадров на телефон. Перед поездкой сюда им, как выяснилось, прислали ссылку на какую-то программу, которая переводила телефон в режим, позволяющий снимать на волшебных объектах. Валера пытался объяснить, как это работает, но Лика с Евой молча впихнули Женьке свои мобильные, чтобы он все на них установил, запустил и настроил. Забивать себе голову техническими деталями ни одна из них не хотела.
Впрочем, снимать было особо нечего. Ева сделала пару фоток, переслала их маме и Илье, но красоты ей быстро надоели, потому что дорога, сворачивая то в одну, то в другую сторону, создавала иллюзию того, что они просто гуляют по лесу, хотя на деле вход на тропу остался далеко внизу.