Это мысль поразила Еву. Ведь получается, она пусть на миг, но представила, что в царстве Вия ей безопаснее, а значит… лучше. Как тогда сказал Женька? «Мне здесь нравится, и это мне не нравится». Похоже, первая часть плана созрела сама собой: не допустить того, чтобы ей здесь в самом деле начало нравиться.
И как оказалось, это было очень правильным решением, потому что вскоре Ирида отвела Еву к хозяину замка.
Что она там думала? Что в подземном царстве не растут травы для чая? Вид, открывшийся из галереи, куда пригласил ее Вий, поистине поражал. Насколько хватало глаз, перед Евой простиралась зелень: трава, цветы, кустарники и даже деревья. Если бы это все освещалось одним источником света, создавалась бы полная иллюзия того, что они в обычном мире, а над ними – небо. Но, кажется, Вий не стремился сделать вид, что он живет под небесами: под потолком то тут, то там висели шары, светившие холодным искусственным светом.
– Здесь у нас целебные ягоды, а вон там волшебная кувшинка. Ночью она издает звуки, похожие на рев взбесившегося быка. Туда выходят окна опочивальни, в которую я селю незваных гостей, чтобы они поскорее вспоминали о доме и убирались восвояси, – доверительно сообщил Вий, указывая на нежно-белое растение, покачивающееся на глади пруда.
Ева невольно рассмеялась. От вчерашнего страха остались лишь отголоски. Никто ничего от нее не требовал и ничем на запугивал. Никто не подчеркивал ее исключительность как гостьи. Ей просто показывали замок, и у Евы не было шансов к чему-нибудь придраться.
– Как долго я здесь пробуду? – спросила она, чтобы напомнить – прежде всего себе – о том, что у них вообще-то была причина, по которой они оказались в Тридевятом царстве.
– Ты не пленница здесь, Ева, посему пробудешь столько, сколько захочешь. Признаюсь, я не хочу тебя отпускать. Но я хочу, чтобы ты узнала правду. Ту правду, которую не сможешь узнать даже благодаря своему дару, потому что никогда не задашь правильных вопросов.
Ева вглядывалась в лицо Вия, пытаясь понять, что он задумал на самом деле. Она не чувствовала угрозы с его стороны. И необычная бледность с темными провалами глаз ее больше не пугала.
– На меня наложили какое-то колдовство?
– Дитя, – Вий мягко улыбнулся, – мой брат Кощей решил переиграть всех, наделив бесценным даром несмышленую девочку с той стороны Предела. Когда? Для чего? Одни вопросы. Но самое главное, этим он обрек тебя на страх неизвестности и переиграл сам себя. Потому что хуже горькой правды может быть только горькая правда, рассказанная тебе чужим человеком.
Вероятно, под чужим человеком Вий имел в виду себя.
– Кощей тоже мне чужой человек, – заметила Ева.
– Ошибаешься, дитя. Он наделил тебя своим даром. Как ты думаешь, почему именно он правит наверху? Не я, не Горыня. Хотя мы все сыновья одного отца.
– Я не знаю.
– Потому что ни один из нас не может распознать ложь. Всегда остается толика неуверенности. Я вижу, что ты испугана, дитя. Вижу, что тебя гложет неизвестность. И я могу спросить тебя: чего ты страшишься? И ты дашь мне ответ. Но я не узнаю, правдив ли он. Я не могу распознать ложь в льстивых речах. Даже под пытками кто-то может не сказать всей правды. А Кощей знает. Он все обо всех знает. Достаточно просто задать правильный вопрос и получить на него ответ, после которого ты точно поймешь, кому не стоит находиться рядом с тобой.
– Кощей изгнал вас? – вырвалось у Евы раньше, чем она успела подумать.
Вий посмотрел на сад и усмехнулся.
– Тебе и вправду нельзя соврать. Не совсем, дитя. Он погубил нас. Отнял наши жизни, а сам унаследовал земли нашего отца.
– Как «погубил»? – сглотнула Ева. – Вы… неживой?
– Это же подземное царство, дитя. Царство мертвых. Но не пугайся, молю тебя. Смерть – это не то, чего нужно страшиться. С ее приходом ничего не заканчивается, а все только начинается.
Ева разглядывала Вия во все глаза. В принципе, она допускала мысль, что он может быть мертвым. Но где-то на краю сознания. А вот теперь, после подтверждения из его уст, ее окатило таким страхом, что она была не в силах вымолвить ни слова. Да, Вий двигался, улыбался… Господи, да он даже ел вчера при ней! Но при этом он был… мертвым.
– Вы совсем как живой, – наконец просипела она, и Вий звонко расхохотался.