– Скульптуры? – Глеб чему-то усмехнулся и пробормотал: – Кажется, Вий не отдает себе отчета в том, что привел в свой мир троянского коня.
– Что? – потрясенно спросила Ева.
– Вот молодежь, – возвел глаза к небу мужчина. – Троя пала, когда данайцы принесли в дар Афине деревянного коня, в котором укрылась часть их войска. Коня приняли в городе, а ночью спрятавшиеся в нем воины перебили стражу, открыли ворота и…
– Я знаю! Я читала древнегреческие мифы, – сказала Ева и не стала добавлять, что ее просто пугает его понимание того, зачем она здесь.
Глеб помотал головой и со вздохом присел на камень. Он молчал и смотрел на море, а Ева – на него.
– Почему мы пришли именно сюда? – спросила она наконец.
– Потому что здесь нет ушей и глаз, – медленно проговорил он. – Здесь ты будто под шапкой-невидимкой.
Ева огляделась по сторонам и пожала плечами.
– Под шапкой-невидимкой совсем не так. Там уютнее.
– Пф, – фыркнул мужчина. – Помню еще из своего детства: колется, на глаза сползает… И с тебя так быстро ее снимают, что толком ничего сделать не успеваешь. Я так в садике мечтал девочку за косу дернуть, но чтобы она не поняла, что это я. А когда на нас четверых на утреннике шапки надели, то ничего и не успел.
– А я надевала настоящую, – сказала Ева. – Ну, не то чтобы надевала, но была с тем, кто ее надел. В поле действия. И там было… прикольно. Только фонари в руках были бесполезными, потому что свет становился невидимым.
Глеб посмотрел на нее с удивлением.
– А где ты надевала шапку?
– В РАВ. Но это было не слишком законно, – поспешила добавить Ева, увидев, как изменилось его лицо.
– Она до сих пор работает? – после паузы спросил он.
– Да. А вы о ней знаете?
– Еще бы. Это был первый и единственный артефакт, который я сумел создать в том мире. Значит, работает. Отлично. Ее изучили? На поток поставили?
Глеб, оживившись, кажется, совсем забыл о том, что собирался выдать Еву Вию и Горыне. Ева же смотрела на него во все глаза и не знала, как реагировать. Что значит «я сумел создать»?
– Я не уверена, что мы говорим об одной и той же шапке, – наконец сказала она. – Нам ее показывал Матвей Семёнович. Инженер-конструктор.
– Ну так понятное дело, что он показывал. Он был в курсе ее разработки, – нетерпеливо отмахнулся Глеб. – И как она сейчас? Держит потенциал?
В его взгляде появился живой интерес впервые с момента их знакомства.
– Да. Кажется, Матвей Семёнович говорил, что шапка сохраняет потенциал неизменным. И это первое, что… ему удалось создать.
– Хм, вряд ли он сказал, что он – создатель. Ты, вероятно, не так поняла. Но это неважно.
– Нет, я поняла все верно. Матвей Семёнович Жаров – создатель шапки-невидимки. Нам об этом не только он говорил, но и все остальные.
– А кто еще?
– Ну, Мария Марковна, Никита, Руслан Викторович…
– Этого не может быть, – уверенно сказал Глеб. – Думаю, здесь какое-то недоразумение. Матвей не стал бы заявлять, что он создатель шапки. К тому же это был только опытный образец, которые требовал доработки. Сам он ее сделать не в силах.
– Он говорил, что шапка еще опытный образец, – подтвердила Ева. – И он ее дорабатывает.
– Он не может ее доработать, Ева, потому что Матвей – классный организатор и исследователь, но создавать артефакты он не способен, как бы сильно этого ни желал. Так бывает.
Мужчина пожал плечами, глядя на Еву с сочувствием, как будто на ее месте сидел Женькин дядя и это его нужно было утешить и объяснить ему, что ничего страшного в невысоких волшебных способностях нет.
Ева вспомнила вечные фанатичные попытки папы хоть что-то создать и модернизировать. Каждая попытка заканчивалась провалом, и папа жутко расстраивался.
– Получается, вы хорошо знаете Матвея Семёновича? – решила сменить тему она.
– Ну конечно! Как свои пять пальцев.
Ева угукнула, не зная, что еще сказать. Слушать о том, что в этом мире лучше, чем в том, потому что место волшебника здесь, ей не хотелось. Особенно с учетом того, что к шапке Глеб проявил больший интерес, чем к Матвею Семёновичу, хотя, получается, они работали бок о бок не один год.
– А вы бы хотели с ним еще раз встретиться? – вдруг озарило Еву.
Да, она не была уверена, что Матвей Семёнович у Кощея, но Глеб ведь ни слова не сказал о том, что Женькин дядя в царстве Вия. Значит, можно попробовать выманить его на поверхность. Вдруг он возьмет ее с собой?
– Не думаю, что это хорошая идея, ребенок, – медленно произнес Глеб. – Для семьи я умер. И это правильно. К чему ворошить прошлое? А я… видишь ли, здесь ты становишься другим человеком. Я разучился скучать. Я забыл, что значит тосковать. Да и любить тоже. Я живу волшебством. И рад этому.