Ева сложила руки на груди, не желая признавать поражение в споре, хотя умом понимала, что Никита, скорее всего, прав. Просто ей не нравилась мысль о том, что кто-то где-то может пострадать от ее добрых намерений.
– А что случилось с кубиком? – не выдержав молчания, спросила она. – Лика говорила, что стоит его бросить – и начнется игра.
Никита пожал плечами.
– Кубик исполняет желания и забирает что-то взамен. Чем серьезнее желание, тем выше плата. Обычно игра длится до того момента, пока игрок добровольно не расстается с кубиком. Но мало кто может остановиться. Играют до смерти. Физической или моральной.
Негромкий голос Никиты в темноте звучал пугающе буднично.
– Но он задымился и исчез. Почему?
– Я не знаю, – вздохнул Никита. – Думаю, потому, что ты поставила на кон все, а взамен пожелала не для себя, а для другого. Знаешь, как в программах бывает сбой, так и тут произошел. Система зависла, если хочешь, и самоуничтожилась.
Теперь в его голосе звучала улыбка, и Ева тоже улыбнулась.
– Давай немного поспим? Нам ехать еще часа два, – попросил Никита и, не дожидаясь ответа, прикрыл глаза.
Еве совсем не хотелось спать, поэтому остаток пути она смотрела на дремавшего Никиту, пытаясь понять, как к нему относиться и как уложить в голове то, что он вообще-то царевич, но самое главное, как сделать так, чтобы проклятие пало. Вужалка спасла ее потому, что дорожит дружбой с Никитой. А это значит, что он человек, ради которого можно так сильно рисковать. Ради плохих людей друзья на такое не пойдут. Наверное.
Впрочем, реальность была такова, что вне зависимости от того, плохой Никита или хороший, знать о его возможной скорой гибели и ничего при этом не делать Ева была не в силах. Оставался малюсенький шанс, что Вужалка преувеличивает опасность, но интуиция подсказывала Еве, что это не так.
Небо начало светлеть, а стрекот сверчков стал невыносимо громким. В лесу у дороги ухали совы и кричала какая-то неведомая птица. Наверное, эти звуки должны были пугать, но, сидя в движущихся санях, Ева чувствовала себя в безопасности. А еще она наконец-то чувствовала себя живой. В отличие от той Евы, которой она была в царстве Вия, где даже страх казался приглушенным. Что уж говорить о радости? Теперь она понимала разницу. Сумей она сейчас взлететь – наверное, рехнулась бы от счастья. Потому что все-таки она была права: лететь в небе и лететь под потолком, освещенным волшебными шарами, – это две совершенно разные вещи. Путешествие с Вужалкой как ничто показало, насколько ограничен мир Вия и насколько он фальшив. Ева запрокинула голову, глядя на предрассветное небо и даже не пытаясь сдержать счастливую улыбку. Она жива! Она может чувствовать!
Никита проснулся по-военному быстро. Просто открыл глаза и сел ровно. За доли секунды оглядел Еву и пространство вокруг.
– Скоро будем на месте, – сообщил хриплым со сна голосом.
– С добрым утром, – улыбнулась Ева, и он улыбнулся ей в ответ. По-настоящему.
А потом вдруг произнес:
– Вы так сглупили, что пришли сюда. Ты пойми: этот мир так просто не отпускает.
– Я не понимаю, зачем вы хотите нас здесь удержать, – сказала Ева, глядя ему в глаза. – Я не спрашиваю, но я хотела бы знать.
Никита невесело рассмеялся.
– Я тоже хотел бы знать, Ева, но я не знаю. Лично я просто не хотел, чтобы вы пострадали. А вот отцу ты нужна. Но можешь меня даже не спрашивать зачем. Я просто выполняю его волю.
Говоря это, Никита выглядел искренним, и Ева решила не перепроверять. Возможно, это и было глупо, но ей хотелось думать, что он неплохой человек. Ну или не человек.
– Я только надеюсь, что ты искренен с Ликой, – негромко произнесла она, и лицо юноши застыло.
– Ева, я очень-очень тебя прошу не поднимать со мной тему Анжелики. Вы – гости моего отца, и это все.
Сказано это было так, что Еве немедленно захотелось переспросить: «Точно все?» – но она не решилась. В конце концов, задать этот вопрос можно будет и позже. У них ведь еще будет время.
– Твой отец нас отпустит?
– Я не знаю, – повел плечом Никита. – Это будет зависеть от того, что ты ему расскажешь.
– А зачем?..
– Е-ва! Ты обещала! – Никита выглядел всерьез раздраженным.
– Какой отвратительный у меня дар, – пожаловалась Ева. – Даже не поговоришь нормально.
– Да уж, – смягчился он. – Послушай, я правда хорошо к тебе отношусь, но не могу вываливать все, что знаю. Это… ненормально. Представь, что я сейчас начну спрашивать тебя, ну… о Жене, например, о твоем первом поцелуе с кем-то и вообще.