– А как у тебя с Никитой вообще?
– Никак, – дернула плечом Лика. – Во-первых, у меня нет никакого желания общаться с придурком, который нас чуть не утопил в своем идиотском подземелье, заманил сюда обманом и вообще…
Лика нахмурилась и потеряла мысль. Было видно, что желание общаться у нее есть, она просто себя старательно накручивает, чтобы не перестать злиться на сына Кощея.
– А во-вторых?
– Что?
– Во-первых – вот это вот все. А во-вторых?
– А во-вторых, он меня избегает, называет исключительно «Анжелика», – кривляясь, передразнила Лика, – и делает вид, будто мы вообще едва знакомы. Как будто не он меня смешил, таскал на башню смотреть на закат. Он… гад он, в общем.
Ева прикусила губу, думая, рассказать ли подруге о проклятии. Наверное, она должна знать. И Женька должен знать об отце. Или не должен? Ева на миг прикрыла глаза, понимая, что принесла с собой из подземного царства слишком много чужих тайн.
– Мне нужно будет, наверное, поговорить с Кощеем, – сказала она, понимая, что принять решение самостоятельно просто не в силах. Оказывается, принимать решения легко только на словах.
– Ну он, наверное, тебя позовет. С нами он пересекся только один раз, когда Женьку подвесил. Я даже не в курсе, в замке ли он вообще. Никиту мы тоже видели только в первый день. Я на него из-за Женьки наехала, а он мне в ответ: «Анжелика, увы, вмешиваться в колдовство владыки Тридевятого царства я не имею права», – Лика очень узнаваемо передразнила Никитину интонацию и сердито повторила: – Гад, короче.
– Он пытался вытащить меня из подземного царства, – заступилась за сына Кощея Ева.
– Да? И как? Всех победил?
– Нет, вытаскивала меня в итоге Вужалка, а Никита только помог выбраться наверх. Я так поняла, ему в подземное царство нельзя спускаться.
– Да ему ничего, похоже, нельзя. Можно только людям пакостить.
– Злишься на него? – спросила Ева.
– Да! Потому что он гад, – снова повторила Лика. – Гад, который нас подставил.
– Он просто не хотел причинять нам вред. Он пытался договориться.
– Слушай, ты сама уговаривала меня ему не верить. А теперь что? Сама на него запала?
– Ты что? – опешила Ева от такого поворота.
– А что? Скажешь, нет?
Ева прищурилась, глядя на подругу и чувствуя поднимающуюся злость. Да как у нее язык повернулся? Захотелось сказать какую-нибудь гадость, но она вдруг поняла, как именно смотрит на нее Лика: как очень несчастный и неуверенный в себе человек.
– Я, наверное, пожалею о том, что сейчас скажу, – тихо произнесла Ева, – но мне показалось, что не общаться с тобой дается ему непросто.
– Что? – Глаза Лики вспыхнули такой надеждой, что Еве стало неловко. Вот тебе и первая красавица.
– Он очень просил о тебе не расспрашивать, но, когда привел меня сюда, так смотрел на дверь, как будто хотел войти.
– Ты думаешь? – прошептала Лика.
– Ну мне так показалось.
Подруга села на кровать и уставилась в одну точку.
– Мы должны будем уйти отсюда меньше чем через неделю, – сказала она.
– А у него скоро день рождения, – вырвалось у Евы.
– Откуда ты знаешь?
– Я просто спросила зачем-то.
Врать было гадко, но Ева так и не определилась, говорить ли Лике о проклятии Никиты. Ведь наверняка это секрет.
– А к нам приставили Корвина, прикинь? – Лика сама решила сменить тему. – Ох он нас «любит». От него из окна выйти хочется. Говорить с нами почти не говорит, но сядет на спинку стула и смотрит так, что аж кожа от него чесаться начинает. Валерка пытался с ним беседы вести. Ага. Сейчас. Он все человечество ненавидит: сказал, что день, когда мы сгинем, станет для него праздничным.
– Милый какой, – усмехнулась Ева.
– И не говори. А еще Матвей Семёнович…
Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возникла девушка.
– Доброе утро, – вежливо улыбнулась Лика, а вставшая было с кресла Ева плюхнулась обратно и уставилась на вошедшую.
На девушке было простое льняное платье, перевязанное вышитым поясом, и кожаные башмачки. Длинная черная коса была перекинута на грудь. В руках она держала масляную лампу и выглядела очень земной и очень неволшебной. Совсем не такой, как в царстве Вия.
– Ирида? – выдохнула Ева. – Ты же говорила, что тебя сюда больше не вызывают.
– Я прислуживала тебе, а ты ушла. Теперь я здесь.
Девушка сказала это с улыбкой, но у Евы отчего-то по спине побежали мурашки. Понимал ли Кощей, что делал, позволяя слугам вот так перемещаться между мирами? Кому на самом деле предана Ирида и как теперь себя с ней вести?