– Вот под руку говорить не нужно, – с укором произнес Никита.
– В этом месте должен был быть искрометный комментарий Корвина, – натянуто рассмеялась Лика, делая шаг назад.
Валера встал рядом с ней. Вероятно, чтобы ей было не так страшно. Никита меж тем взял Евины руки в свои и посмотрел ей в глаза.
– Веришь мне? – очень серьезно спросил он, и было видно, что в этом простом вопросе кроется глубинный смысл.
Ева вздохнула и качнула головой.
– Прости. Я пытаюсь тебе верить, но у меня есть столько вопросов, ответы на которые я хотела бы получить, только ты попросил их не задавать.
– Задай самый главный вопрос, ответ на который решит проблему доверия глобально.
Ева шагнула вперед и выпалила на ухо Никите:
– Как ты относишься к Лике на самом деле?
Отступив назад, она увидела, как Никита ошарашенно моргнул.
– Это то, что позволит тебе решить, доверять мне или нет? – обалдело спросил он и сцепил зубы, явно оттягивая момент ответа.
– Что ты спросила? – уточнил Женька.
– Это личное, – отрезал Никита и, медленно выдохнув, склонился к Еве. – Она мне… нравится. Пусть будет это слово. Гораздо сильнее, чем я могу себе позволить в сложившихся обстоятельствах. Я хочу, чтобы она поскорее вернулась в ваш мир живой, невредимой и навсегда забыла дорогу сюда, потому что, став нездешками, вы лишитесь себя: радости, стремлений, мечты. Я хочу знать, что с ней все будет в порядке.
– Ты поэтому ее избегаешь? – прошептала Ева. – Чтобы у нее не было повода остаться?
Никита отрывисто кивнул, хотя, строго говоря, это уже был второй вопрос, на который Еве разрешения не давали.
– Я верю тебе, – прошептала она, глядя в карие глаза.
– Трогательно, блин, – умилился Жаров, но Лика с Валерой на него шикнули.
Никита сделал шаг назад, не отрывая взгляда от Евиных глаз. Сначала ничего не происходило, а потом вокруг них начала закручиваться спираль. Судя по тому, что никто из друзей никак это не прокомментировал, спираль оставалась видимой лишь для них двоих. Ева боялась раскрыть рот, чтобы не сбить Никиту. В голову лезли слова Корвина о том, что Никита балабол, но Ева ему верила. Сильно-сильно. Как Илье, который был самым лучшим братом в мире и никогда не смог бы причинить ей вред.
Спираль все крутилась и крутилась. Волосы Никиты развевались, будто от порывов ветра, а сам он не отводил взгляда от Евы, и каким-то неведомым чутьем она понимала, что сын Кощея сейчас соединил их волшебные потенциалы. Если верить учебнику по теории волшебной физики, они стали сейчас одним целым. От этого было страшно и радостно, потому что Ева откуда-то знала, что все будет хорошо, – наверное, потому, что почувствовала мощь волшебства Никиты. Истинного волшебства в самом исконном понимании этого слова.
– Земля! Родная! – закричал Валерка, от радости забывший, что Никиту не стоит отвлекать. На него тут же шикнули, но Никита вдруг улыбнулся Еве и выпустил ее руки.
– Я же говорил, что все получится.
– Ты был настолько уверен в положительном исходе? – уточнила Лика.
– Процентов на семьдесят шесть.
Никита склонил голову набок и прикрыл один глаз, будто у него перед лицом был компьютер, и Ева впервые подумала, что, возможно, так оно и есть. Глеб ведь тоже выводит волшебные параметры на видимый лишь ему экран.
– У тебя там реально вычисления идут? – спросила Ева.
– Ага, – кивнул Никита и обезоруживающе улыбнулся. – Издержки образования.
Он резко посерьезнел и оглянулся на скалу, возвышавшуюся над ними черным обелиском.
– Идем? Только помните: ничего не трогать. Идем молча и быстро.
– Никита, а я все хочу спросить, почему скала такая черная? И та, что у вас с водопадом, и эта? – шепотом поинтересовался Валера.
– Она от проклятия почернела. Раньше обе белыми были.
– А почему?
– Эти скалы – часть творения Белобога, моего деда. Когда Вий проклял сыновей своего единоутробного брата, он пошел против рода. Скала в одночасье почернела. Ну это по легенде. Я-то ее в первый раз вижу. Так что не могу судить, насколько это правда.
– А ваша почему почернела? – уточнил Валера.
– А отец проклял того, кто заманил в ловушку жар-птицу и покусился на его жизнь. А это был – сюрприз! – его собственный сын. В общем, опять с родом связано. Вот и наша скала почернела.
Никита вздохнул и повернулся к Еве.
– Тут был один вход, не помнишь?
– Я входила и выходила через один.
– А ты же тоже сын Кощея, значит, тоже проклят? – сделал логическое умозаключение Женька.