Место это оказалось хорошо знакомо Хауэсу — он с ходу начал прикидывать, куда броситься в первую очередь и что для начала предпринять. Вигелия молча исчезла.
Буш и Энн с улыбкой обменялись взглядами.
— Ну и что ты теперь собираешься делать? — поинтересовалась она.
— Прежде всего — разыскать Уинлока и передать ему все, что узнал.
— Вот это дело, — согласился Хауэс. — Я же рвану в ставку повстанческой организации. Пойдемте со мной, там вам скажут, в какой из психиатрических больниц его держат.
Они молча последовали за ним по руинам своей трансгималайской эпохи.
Джеймс Буш внезапно проснулся, резким движением вскинув голову. Взглянув на часы, он охнул: оказывается, он прождал в этом металлическом кресле сорок минут.
Из глубины коридора показалась сиделка.
— Главный врач все еще занят, мистер Буш. Его заместитель, мистер Франкленд, согласен вас принять. Следуйте за мной.
Они поднялись по лестнице на пару этажей вверх и подошли к двери с надписью: «Альберт Франкленд».
Грузный взъерошенный человек за столом, казалось, занимал половину пространства кабинета. Его очки сползли на кончик носа, и он торопливо поправил их, чтобы разглядеть посетителя.
— Я мистер Франкленд, заместитель главного врача Карфильдской психиатрической больницы, — он жестом предложил Джеймсу стул. — Почту за честь знакомство с вами; если потребуется наша помощь, вам стоит только попросить.
Эти слова пробили брешь в плотине, перегораживающей душу Джеймса, и наружу хлынули переполнявшие его боль и отчаяние.
— Я хочу видеть сына! Это все, о чем я прошу! Ведь это так просто — и, однако, я прихожу сюда уже четвертый раз за две недели, только за тем, чтобы меня без объяснений выставили за порог! А добираться сюда, знаете ли, небольшое удовольствие. Вы же знаете, что сейчас творится с транспортом.
Франкленд рассеянно кивал, барабаня пальцем по столу.
— Не стоит так отзываться об общественном транспорте, мистер Буш, — тем самым вы задеваете Партию.
Буш отшатнулся от собеседника, как от паука. Но слова Франкленда немного отрезвили его, и он произнес уже спокойнее:
— Я прошу позволения увидеться с моим сыном Тедом, только и всего.
Франкленд перегнулся через стол, конфиденциально прищурив глаза и понизив голос почти до шепота:
— А вам известно, что у вашего сына — опасное галлюцинативное помешательство?
— Мне ничего об этом не известно. Да и не интересует. Почему я даже не могу увидеться с ним?
Франкленд принялся с преувеличенным интересом разглядывать обкусанные ногти.
— По правде говоря, сейчас ему дают сильные успокоительные препараты. Поэтому его пока нельзя видеть. В последний ваш приход сюда он вырвался из своей палаты и носился по коридорам, круша все вокруг, чуть не убил сиделку и санитара. Он воображал, будто находится в Букингемском дворце. Как вам это нравится? Вот типичное следствие всех этих Странствий Духа. Ваш сын почему-то решил, что может Странствовать в населенные эпохи — но ведь общеизвестно…
— Послушайте, мистер Франкленд, меня не интересуют все эти теории, да и практика Странствий — тоже. Я хочу только знать, что с Тедом. Во всем виноваты Странствия, утверждаете вы? Но ведь он был в полном порядке, когда вернулся после двухгодового отсутствия…
— Ну, мы не всегда можем верно судить о психическом здоровье близких. А ваш сын уже тогда страдал от аномии в скрытой форме. Этой форме психического расстройства подвержены в той или иной мере все Странники. Такие больные, как правило, бессознательно абстрагируются от остальных людей; они порывают с обществом и со всеми его моральными устоями. Странствуя, они не могут участвовать в событиях настоящего или повлиять на ход вещей в прошлом, потому-то сама жизнь для них теряет смысл. Такие люди — мы совсем недавно это выяснили — обращаются к собственному прошлому, как бы поворачивают вспять стрелки часов и постепенно мысленно деградируют до внутриутробного состояния…
— Только давайте без вашей научной зауми, мистер Франкленд, договорились? Я совершенно уверен, что с Тедом тогда был полный порядок!
— … И события внешнего мира, в свою очередь, толкнули вашего сына на этот путь, — невозмутимо продолжал Франкленд, только снисходительным кивком отреагировав на эмоциональный выкрик Джеймса Буша. — Главным толчком, несомненно, была смерть матери. Нам известна его склонность к кровосмешению; поэтому, когда предмет его подсознательных желаний ушел в небытие, у него появился пунктик на почве возвращения назад, во чрево.