— Если только это не пароль новой салонной игры, о которой мы не знаем, я сказал бы, что это не совпадение.
Я достал из ящика шифрованное электронное письмо Яна Хасельхоффа.
— Вот доказательство того, что Хасельхофф и Тау поддерживают контакт. «Huis der liefde» переводится как «Дом любви», если я правильно помню. Так что фраза Тау по крайней мере подозрительна. Вам удалось установить его местонахождение?
— Я пока еще не уверена на сто процентов, но он скорее всего в Лондоне.
Тем временем у меня уже появилась одна теория. Возможно, Тау завербовал по Интернету и Джуди Бонем. Ее мать сказала, что девушка много времени проводила в Сети. Тау подцепил ее в чате, посвященном Босху. Быть может, девушка увлекалась искусством и ходила в Национальную галерею не только для того, чтобы трахаться. Джули была блондинкой с длинными волосами и внешностью, прекрасно подходившей для того, чтобы изображать Еву. Тау наверняка решил, что она идеальна для участия в живой картине. Кроме того, по его словам, они только что потеряли потрясающую Еву. Мы должны найти Тау. Может статься, Джули Бонем покинула Савойю и приехала в Англию именно для того, чтобы встретиться с ним. А потом что-то пошло не так, и он ее убил.
Однако в эту картину не укладывалось еще кое-что. Джули до того, как ее убили, постриглась и перекрасила волосы в черный цвет. Зачем, если ей предстояло изображать Еву? Ноутбук Джули оказался девственно чист. В нем ничего не было, кроме рукописи. И вероятно, там никогда ничего больше и не хранилось. Каким же компьютером она пользовалась, чтобы выходить в Интернет? И куда он делся? В замке Шару нашли только ноутбук. И еще: почему «Дом любви» упоминается в письмах Хасельхоффа? Может быть, именно он поддерживал связь с Тау? И где сейчас наш голландец? Почему он исчез?
Я снова вернулся к гипотезе, согласно которой именно Ян Хасельхофф был убийцей. Джули Бонем приехала в Англию, чтобы увидеться с ним. По какой-то причине, догадаться о которой я пока не мог, они поссорились, и Хасельхофф ее убил. Более того. Не исключено, что он и есть таинственный Тау. Судя по тому, что нам известно о молодом человеке, ему вполне мог прийти в голову такой странный замысел, как живая картина.
— Я не думаю, что Ян Хасельхофф — это Тау, — проговорила Ребекка, когда я изложил ей свои подозрения. — Напротив, я считаю, что он — идеальный Адам.
Я снова подскочил на стуле. Торопливо достал из ящика папку с карточками и стал искать среди них «Сад земных наслаждений». Потом вспомнил, что информации о картине там нет, и спросил почему.
— Я только что обнаружила исследование одного немецкого ученого, в котором содержится оригинальная трактовка картины, — объяснила Ребекка. — Мне кажется, оно также могло стать источником рукописи, потому что в этих произведениях есть масса общих моментов. Как только дочитаю работу, составлю для вас отчет. — Она открыла портфель, лежавший у нее на коленях, достала оттуда фотографию и протянула мне: — Это левая створка триптиха. На ней запечатлены Адам и Ева в земном раю.
Я тут же узнал изображение с открытки, найденной в книге Джули Бонем. Потом стал внимательно рассматривать Адама.
— У него рыжие волосы и заостренный нос, — проговорил я наконец. — А Хасельхофф — блондин, пухлый, как херувим.
Ребекка фыркнула:
— Я имела в виду, что Хасельхофф красив, как и положено Адаму.
Не путает ли она Адама с Адонисом? Выяснять я не стал. Возможно, она права. Тау пригласил и Яна, и Джули участвовать в своей проклятой живой картине. Если все обстоит именно так, значит, Тау избавился и от Яна Хасельхоффа. Почему? Я не находил причины для столь жестокого двойного убийства. Разве что, коль скоро мы имеем дело с сектой, оно было ритуальное — обоих принесли в жертву какому-нибудь божеству. Поэтому жизненно необходимо было узнать побольше об эзотерических течениях, господствовавших в эпоху Босха.
Ребекка словно прочла мои мысли. Прежде чем вернуться к себе в кабинет, она достала из портфеля еще одну папку, озаглавленную «Эзотерика, мистицизм и оккультизм во времена Босха». Я тут же с большим интересом прочел:
«Европа в конце XV века представляла собой средоточие предрассудков, ересей, оккультизма и мистицизма. Из города в город странствовали бродячие пророки, и их впечатляющие проповеди с красочными описаниями чудовищных существ и адских мук приводили верующих в ужас. Например, эхо речей Алена де ла Роша[8] звучало во Фландрии и задолго после его смерти, случившейся в 1475 году.
Доктрина Иоанна Рейсбрука (XIV век) легла в основу религиозного движения Братьев Общей жизни, основанного одним из учеников мистика. В Хертогенбосе у иеронимитов, как называли себя в этом городе члены братства, было 115 общин и два университета. Один из них посещал сам Эразм Роттердамский. Братья проповедовали новую идею религиозной жизни: с одной стороны, они осуждали еретические секты, с другой — боролись против продажности и развращенности духовенства.