Много лет назад, как всякий истинный англичанин, я совершил паломничество во Флоренцию, где у меня была возможность полюбоваться «Весной» и «Рождением Венеры». Я до сих пор хорошо помню, какой свет исходит от этих радостных, солнечных картин. Полотно, которое я рассматривал сейчас, напротив, казалось очень мрачным, несмотря на множество изображенных на нем ангелов. Будь я Алейт ван дер Меервенне, я бы непременно их пересчитал. И оливковые ветви тоже.
В путеводителе значилось, что Боттичелли в этой картине выразил свою тоску по миру и покою. И немудрено. После того как Джироламо Савонаролу, верным сторонником которого был художник, сожгли на костре, Флоренция переживала бурные времена.
Наконец Ребекка остановилась перед картиной Паоло Уччелло. Я взглянул на часы: ровно три.
Себастьян Тус явился три минуты спустя. Он встал рядом с Ребеккой, не здороваясь. Его обаяние показалось мне еще опаснее, чем в первый раз.
— Тебе нравится? — услышал я вопрос Туса.
— Да, картина чудесна, — ответила Ребекка сладким голоском. Никогда такого не слышал.
— Одна гроза за спиной святого — маленький шедевр. Изображение облаков необычно для той эпохи.
— Верно. Но больше всего меня поражает царевна, держащая на поводу дракона.
Они говорили о картине, словно о восьмом чуде света. Я видел полотно, и оно никогда не казалось мне чем-то до такой степени исключительным, чтобы вызывать восторг толпы.
— Почему? — спросил Тус.
— Если царевна и так укротила дракона, то жестоко, что святой пронзает его копьем.
Тус засмеялся.
— У тебя мягкое сердце.
Ребекка проговорила слабым голосом:
— Это ненужное насилие над уже безобидным чудовищем.
Вы только послушайте ее! Я был в ярости. Ее трогает какой-то дурацкий дракон на картине, а со мной, человеком из плоти и крови, она обращается, словно с прокаженным!
Тус сказал:
— Паоло Уччелло написал еще одного «Святого Георгия с драконом», который находится сейчас в Париже. Между этими двумя полотнами — разница в двадцать лет. Тема обоих — святой рыцарь, который, по легенде, освободил царскую дочь из плена дракона. Но по стилю произведения совершенно разные. В парижской картине все внимание обращено на схватку между рыцарем и драконом — там царевна не ведет его на поводу — и на взаимоотношения соперников с окружающим миром. Здесь же, напротив, основной фокус — на грозе, разразившейся за спиной рыцаря, она как будто выталкивает его навстречу дракону — на перспективе.
Какая потрясающая эрудированность, подумал я с горечью. Тус ловко ею пользуется, чтобы произвести впечатление на эту дурочку Ребекку.
— Меня так и потянуло в Париж посмотреть ту картину, — протянула она мечтательно.
— Ты когда-нибудь была в Париже?
— Нет, но мне очень хочется.
— Когда все закончится, я бы с удовольствием отвез тебя туда.
А я, когда все закончится, с удовольствием бы ее придушил. Меня все больше разбирала злость. И не исключено, что я так и сделаю, если они и дальше будут там ворковать как голубки.
Ребекка ничего не сказала, но, взглянув в их сторону, я заметил, что они не отрываясь смотрят друг другу в глаза.
— Если тебе так нравится Паоло Уччелло, — произнес Тус, — посмотри его «Охоту». Она находится в Оксфорде.
— Я видела ее. Интересное произведение, но в нем нет волшебства «Святого Георгия». И его тайны. — Через некоторое время она добавила: — Если бы я могла, я бы сейчас стремглав бросилась лишь в один музей.
— В какой?
— В «Прадо», в Мадрид. Что угодно бы отдаю, только бы увидеть «Сад земных наслаждений». Ты видел его, скажи, какое впечатление он производит?
Давно пора. Наконец-то она заговорила о живой картине.
— Не могу описать. Это чувство каждый человек должен испытать сам.
Они умолкли.
— Тау сказал, что у тебя для меня есть какая-то информация, — снова подала голос Ребекка.
— Да, он хочет, чтобы ты была готова ехать в Шотландию.
В Шотландию? У меня по спине мурашки побежали. Отрубленную голову Джули Бонем нашли в море у шотландских берегов. Еще одно совпадение?
— Зачем? — спросила Ребекка.
— Именно там мы сотворим наш «Сад земных наслаждений».
— Где?
— Этого я пока не могу тебе открыть. А сейчас будь готова ехать, как только тебя позовут. Тебе будет сложно оставить работу?
— Нет, нисколько.
— Хорошо. В таком случае это все.
Они снова замолчали. Я взглянул в их сторону и увидел, что Ребекка осталась одна.