— Да, я ее прочел, но еще до того, как обнаружил текст в компьютере Торки.
— Это просто смешно! — воскликнула Фиона Эшли. — Только мне было известно о существовании повести. Разумеется, Дэвид больше ни с кем о ней не говорил.
— Судя по всему, о тексте знал кто-то еще. Я обнаружил копию в компьютере одной девушки, убитой около двадцати дней назад.
Это сообщение ошеломило госпожу Эшли.
— Кто эта девушка? — спросила она.
— Ее звали Джули Бонем. Вы были с ней знакомы?
— Кажется, нет. Где ее убили?
— Мы пока точно не знаем. Мы нашли только ее голову — в желудке трески, выловленной у берегов Шотландии.
— Дело об отрубленной голове! — воскликнула доктор Эшли. — О нем писали во всех газетах. Но какое отношение эта девушка имеет к Дэвиду?
— Мне бы тоже очень хотелось это узнать. Торки часто сидел в чатах?
— Нет, как вы могли даже подумать? Дэвид, конечно, высоко ценил Интернет. Говорил, что Всемирная сеть — уникальное поисковое средство. Но он презирал эти дурацкие чаты и тех, кто теряет в них свое время. — Она взглянула на меня растерянно. — А почему вы спрашиваете?
— Так, просто из любопытства.
Она должна знать о Джули Бонем как можно меньше.
Чем больше я узнавал о режиссере и его маниях, тем яснее становилось, что психологические портреты совпадают. Ему вполне могла прийти в голову такая безумная идея: организовать группу для изучения творчества Босха и постановки живой картины. И если Тау и Торки — одно и то же лицо, то Джули Бонем могла заприметить его в чате, пока следила за женой Шару. Торки — Тау искал Еву. Девушка приняла его правила игры. Даже поехала в Англию по его зову. А потом она что-то заподозрила. Может, Джули Бонем сорвала с Тау маску, и тогда он ее убил.
А Ян Хасельхофф? Он работал в доме Торки. Был ли он сообщником режиссера, за что его, в свою очередь, и устранили?
Я спросил у Фионы Эшли, знакома ли она с Яном Хасельхоффом.
— Он несколько раз прислуживал нам за столом, когда я была в гостях у Дэвида. Мы с ним никогда не разговаривали. Не знаю, почему он вас интересует.
— Вам известно, что он исчез?
— Исчез? — Она посмотрела на меня вопросительно.
— Да, двадцать первого апреля. Домоправительница Торки подала заявление о его пропаже.
— А, эта женщина! — воскликнула Фиона Эшли презрительно.
— У вас не сложились отношения с Патрисией Хойл?
— Она интриганка. Я не хочу иметь с ней ничего общего.
— Не могли бы вы объясниться поточнее?
— Она меня ненавидит. Ревнует, потому что Дэвид отверг ее. Она никогда не упускала случая выставить меня перед ним в дурном свете.
Не хватало только войны между женщинами Торки! Я снова спросил госпожу Эшли об исчезновении Хасельхоффа.
— Я ничего об этом не знала. Может быть, Дэвид забыл мне рассказать.
— И вы не знали, что Хасельхофф родился в том же городе, что и Босх, — в Хертогенбосе?
— Какое любопытное совпадение! — Она удивленно посмотрела на меня. — Интересно, а Дэвид знал?
Я готов был поспорить на всю свою зарплату, что знал.
Николз и Ребекка целый день допрашивали студентов Оксфорда. И все напрасно, ведь я уже установил имя автора «Алейт». Тем не менее информация, которую они собрали, помогла составить более полный психологический портрет режиссера.
Студенты рассказали, как Торки нанял их, чтобы они искали в библиотеках документы, книги и все прочие публикации, посвященные Босху. Режиссер хотел создать архив, устроенный по придуманной им самим системе. Некоторые студенты говорили, что Торки был готов каталогизировать все, что попадалось ему в руки — от исторических материалов до расходных документов.
Ребекка сделала копию студенческих записей. Вот самое интересное из того, что я прочел:
«О Иероним Босх, что видит этот твой изумленный взор? Что означает эта бледность лица? Быть может, ты созерцаешь пред собой чудовищ и летучих призраков Ада?»
Доминик Лампсоний О картинах некоторых знаменитых нидерландских художников 1572«Мне жаль, что вы и ваш брат не смогли увидеть процессию, проходящую здесь, а ведь в ней есть и демоны, словно сошедшие с картин Босха, — думаю, они бы вас напугали».
Филипп II Испанский Письмо дочерям, написанное из Лиссабона 1581«Он родился в Хертогенбосе, но мне так и не удалось узнать, когда и где он умер… Его манера писать была искренней, умелой, легкой; ему удавалось создавать по нескольку картин одновременно. Подобно другим старым мастерам, он имел привычку делать наброски и рисунки на белой основе, постепенно накладывая на картину прозрачные слои, один за другим…»
Карел ван Мандер Книга о художниках 1604