Ни с чем не спутаешь чувство, когда тебя считают вором, а ты не брал чужого. Курсантский поход в музей закончился полной неожиданностью. Сразу после ухода курсантов музейщики спохватились и обнаружили пропажу. На всякий случай сообщили командованию военного училища.
Оказывается, из музея украли Святославову серьгу гусара-ахтырца. Ровесница музейной гардеробщицы, бабушка-смотритель зала с экспонатами только руками разводила да причитала: «Да как тут уследишь! Эти мальчишки, курсантики, как саранча сплошь зелёные, во все стороны разбрелись. Я им – ребятки, ничего руками не трогайте, не поломайте мне стенды, не топчитесь по коврам! Да, куда там! Не доглядела, а она ж такая маленькая, её ж в карман положил – и ищи, свищи! Была бы из золота, так была бы под сигнализацией. А так – побрякушка из меди, ей только и ценности, что история. Кому она нужна-то. Может упала куда, да затерялась!»
Вечером, когда все курсанты вернулись из увольнения, замкомвзвода Родион приказал всем построиться, положить рядом шинели и повседневную одежду. Потребовал вывернуть карманы и даже снять носки. Щупал каждую складочку, заглядывал под подкладку, смотрел в глаза и спрашивал: «Чи брал, чи не брал?» Серьга не находилась. Дневальный Феликс с брезгливым интересом наблюдал за детективом с лычками старшего сержанта. Тот, поймав на себе недобрый взгляд, скомандовал:
– Дневальный, ко мне!
– Я не могу, мне запрещено сходить с тумбочки.
– А ну, выворачивай карманы.
– Зачем?
– Не пререкайся, делай, что говорят.
Носовой платок, расчёска и комсомольский билет пинкертона не интересовали. Хорошо, что Феликс успел снять с себя и спрятать подальше плейер. Замкомвзвода, расширяя расследование, в поиски вовлёк и командира отделения младшего сержанта Константина:
– Пошли, покажешь, что в тумбочке.
– А что ищете-то, товарищ старший сержант?
– Открывай. Доставай содержимое. Что это? Что это, я тебя спрашиваю? Младший сержант, почему в вашей общей тумбочке лежит это?
– Это?
– Да, именно это.
Константин с покрасневшим лицом шёпотом обратился к Феликсу:
– Твоих рук дело?
– Да, извини, Костя.
Родион, теряя терпение и желая побыстрее раскрыть преступление, в совершении которого он подозревал Феликса, продолжал на него наезжать:
– Это же ты торчал долго в зале, когда мы все ушли!
– Я был в зале с картинами, а в зал с экспонатами даже не заходил!
– А кто тогда взял?
– Что взял?
– Повторяю тогда вопрос. Что это? Что это, я тебя спрашиваю? Зачем?
Родион и Константин ждали ответа. Феликс смотрел на старшего товарища, женатого человека и отца семейства Константина, тот, выждав паузу, сказал: «Ладно, это моё, это я для ребёнка». Родион не поверил и объявил курсанту Феликсу наряд вне очереди за хранение в тумбочке привезённый им из Хибин литой из олова небольшой модели самолёта Ту-144. Искали похищенный экспонат, а нашли игрушку. Так до окончания училища и ходил слух, что только Феликс и мог стащить эту гусарскую серёжку. Ну, кому она ещё может быть нужна? Ничего Феликс не стал объяснять отцам-командирам о показавшейся им ребяческой выходке с моделью самолёта. Видел он в этом реактивном самолёте скрытый смысл и не собирался с ними это обсуждать.
Вообще, в училище было непросто, но весело.
Берегли курсанты привезённые из дома и запрещаемые командованием тёплые вещи, надеваемые зимой под форму. Трюкин называл их «подвшивниками», хотя вшей в них и в помине не было, но ему виднее. Феликс берёг свитер, связанный мамой, пахнущий подберёзовиками, с северными оленями, пряча его в своей постели между матрасом и подматрасником. Такие же олени были на его вязаной кофте, в которой он маленьким пошёл в первый класс, потому как для него не нашли школьную форму нужного размера. Феликс берёг память об оленях и об Олеге по фамилии Рыбак, который в один из зимних дней не дал ему утонуть в проруби реки в Хибинах. Тогда они, два первоклассника, стали прыгать по льду на спор – кто первый его пробьёт. Треснула, поддалась твёрдая вода и в свои холодные объятия приняла по самые плечи балбеса в оленях. Пошли трещины и к ногам маленького Олега. Не растерялся, не струсил, не убежал Рыбак, а помог, вытащил на крепкий лед товарища, хотя сам весь промок. Бежали потом они по морозу и лилась с них вода, стекая и замерзая в валенках. Долго грелись бедолаги в одной горячей ванне, пока валенки и кофта в оленях окончательно не высохли. В другой раз, уже летом, плавали они через хибинскую неширокую речку. Феликс плыл всегда оглядываясь, чтобы понять – когда будет середина реки и когда надо принимать решение: хватит ли сил плыть дальше на тот берег или надо возвращаться на свой. Так научил отец СанИваныч, на лётном языке это назвалось «точкой невозврата», когда пилот над водами Атлантического океана с учётом остатка топлива в баках принимает решение лететь дальше или вернуться на свой аэродром. Олег всегда плыл вперёд не оглядываясь. Где же ты теперь, дорогой МЧС-ник?