— Дивный запах… дивный запах «Любви»! — проворковала Рони и так посмотрела на Пьера, что мне стало чуточку неловко — я будто оказалась свидетелем чего-то слишком личного. Впрочем, именно сейчас ребята показались еще милее. Всего за неполный час они мне стали как родные. И я снова благодарила судьбу, что попала в это удивительное место. Такое родство душ в своей жизни я ощущала в лучшем случае раза три. Два из которых обратились предательством, но сейчас о плохом думать совершенно не хотелось. Хотелось любить все и вся. Вернее я любила все и вся в этом сказочном саду: от каждой травинки, источающей ночью голубоватое свечение, до неординарных французов. А еще эти глаза — две черные бездны… Стоп! Конечно, чувствовать себя переполненной любовью — это куда лучше, чем быть под воздействием «Смерти» или смотреться в зеркало после отравления «Уродством». Но любовь к черным глазам — это слишком. Я усиленно потрясла головой, сбрасывая наваждение. Снова припомнила слова Розалии, о том, что растения попытаются воздействовать. Ну, уж дудки! У моих чувств есть только один хозяин, вернее хозяйка. Это я! И никаких помощников мне здесь не нужно.
— Сколько? — решительно уточнила я. Молодые люди переглянулись и кивнули друг другу, словно о чем-то договорились.
На этот раз вместо однозначного ответа Рони затянула довольно длинный рассказик с кучей пояснений. На какой-то момент даже почудилось, что голова снова пухнет. Однако детальное обследование пальцами, к счастью, подтвердило: показалось. Я порадовалась лишь озвученному количеству: всего пять. Не знаю, чтобы делала, попроси Рони штук сто. Да даже двадцать. По дороге к теплице я попыталась прокрутить в памяти все, что говорила девушка, но довольно быстро поняла — половина информации прошла насквозь, не задержавшись, остальная и вовсе пролетела мимо. Хорошо хоть названия запомнила. Кто бы мог подумать, что у сорта могут быть еще какие-то подвиды?
Я покрепче прижала к себе дневник и, тихонько открыв дверь, вошла внутрь. На меня обрушился поток неземного аромата и словно закружил в водовороте. Мир качал на волнах любви. С трудом, но я все-таки отогнала наваждение. А когда вернулась в реальность, ужаснулась — ну как же их различить? И тем более выбрать из такой массы нужное? Ведь тут тысячи тысяч цветов. И это, кстати, немного странно. Снаружи теплица была метров десять в длину и ну, может, пять в ширину. Какое-то необъяснимое расширение пространства. И с садом то же самое…
К тому же, все розы как на подбор: алые, красивые. Разве что та очень крупная, а у той чуть примят лепесток, а вон там стебель густо усеян шипами. Я согнулась к пышному красному бутону и вдохнула его аромат, понюхала соседний, потом еще два. Надо же! А пахнут-то они по-разному. Чудеса-а-а. Может, их по аромату и следует различать? Ну, тогда я и до следующей недели не справлюсь. Так, какая там первая «Любовь»? Кажется «Безответная»? Я растерянно огляделась, не зная с чего начать.
Внезапно дневник дрогнул. Я ослабила хватку — и тетрадь, спрыгнув на землю, раскрылась. По страницам побежали руны. Взгляд жадно впился в письмена. И уже после первого слова дышать стало немного легче:
«Бутон „Безответной „Любви“ повернут к другим цветкам, но они его старательно не замечают.“
Я медленно пошла меж грядами, внимательно вглядываясь в алые головки. К концу ряда в глазах уже рябило. И все же в самом уголке заметила одну невысокую розу. Она словно встала на цыпочки, стараясь казаться заметней, и поворачивала бутон то к одной соседке, то к другой, но те ее игнорировали.
— Привет, малышка, — я потянулась за цветком, который с радостью прыгнул в раскрытую ладонь.
Так, на очереди „Крепкая“. Позади снова зашелестел дневник. Я подбежала к нему и прочла следующее:
„Крепкая „Любовь“ имеет сильный аромат, очень твердый бутон, толстый стебель и мощные корни.“
Я опять принялась за поиски. Минут через пять обнаружился целый пятачок роз, запах которых действительно перебивал прочие. Их бутоны заметно отличались от остальных крепостью, так же как и стебли…
— Ой! — резко отдернула руку и облизала кровоточащую подушечку указательного пальца. И шипы, похоже, самые острые.
Легче всего отыскалась „Любовь“ С первого взгляда». Ей оказалась та самая роза, на которую я обратила внимание еще в самом начале. Крупная, высокая. Название подходило ей идеально. «Странную» тоже не пришлось долго выискивать. Причудливо изогнутый стебель и алый бутон с белым лепестком. А вот с «Неземной „Любовью“ пришлось повозиться. Я долго рыскала между рядами в поисках цветка, парившего над почвой, согласно инструкции дневника. И лишь случайно задрав голову, дабы размять затекшие мышцы шеи, обнаружила несколько порхающих цветков. И все бы ничего, да прыжки в высоту, никогда не были моей сильной стороной, тем более на два метра, но, к счастью, у стены нашлась стремянка.