В том, что в кладовке Садовник держал ещё и одноколёсную тачку, и газонокосилку, ничего удивительного не было, а вот зачем в самом дальнем углу лежал огромный замшелый валун, и для чего его можно было бы в садоводстве приспособить, и каким образом он мог бы пригодиться, совершенно непонятно. Но, наверное, он в этом углу залежался ещё с дедовых времён…
Ничего, что Садовник не знал, зачем нужен валун, зато он превосходно знал, как выращивать азалии и гортензии, умел обращаться с магнолиями и форзициями, а слово «рододендрон» произносил с такой же лёгкостью и быстротой, с какой медвежата, если их спросят, хочется ли им мороженого крем-брюле, выпаливают коротенькое «да».
Но больше всего Флоренций любил розы. Он, как с младенцами, возился с черенками, каждый день поливал кусты тёплой водой, обрезал засохшие веточки, опрыскивал своих любимиц специальным раствором от всяких вредителей, а ближе к зиме старательно укрывал еловыми лапами, чтобы не замёрзли.
Не было во всём Медвежьем королевстве второго такого садовника, как Флоренций. И нигде не найти столько удивительных оттенков роз, сколько было у него в саду.
Здесь цвели розы снежно-белые, молочно-белые и белые, словно лебяжий пух; розовые, как земляничный торт; цвета восходящего солнца, цвета ненадкушенного персика, цвета кроличьего носика, цвета фруктового мороженого, цвета заката, цвета ягод красной рябины, цвета надкушенного персика, цвета самой тёмной вишни и таинственного оттенка жёлтого гелиодора.
Любовь Флоренция к розам была безграничной, и, согретые теплом этой любви, в его саду распускались даже золотисто-медовые розы. И ещё много-много других, но назвать их оттенки мог бы только живший где-то в самых дальних закоулках городка медведь Художник.
Иногда Флоренций выбирал какую-нибудь особенно прекрасную розу и дарил её соседке — как и все хорошенькие медведицы, Певица очень любила цветы, причём особенно ей нравились розовые розы, хотя кое-кому может показаться, будто это примерно то же, что масло масленое. А в конце каждой недели он срезал с кустов десяток-полтора своих прославленных роз и нёс их продавать на главную площадь медвежьего городка, на Цветочный рынок.
Заканчивалась торговля на его прилавке очень быстро: все охотно покупали цветы у Флоренция — а как же иначе, ведь он был лучшим садовником во всём Медвежьем королевстве.
Вырученные деньги Флоренций тратил на лакомства — покупал баночку мёда у медведя Пасечника или яблочный пирог у медведя Пекаря, а иногда — корзинку спелой малины у медведихи Ягодницы. Кстати сказать, на Цветочном рынке продавались не только цветы, но и другие товары первой медвежьей необходимости.
Однажды, как всегда по выходным, Садовник пришёл со своими розами на Цветочный рынок и расположился торговать.
По правую его лапу на этот раз оказалась медведиха Ягодница с полными корзинами земляники, малины и черники (медведиха пришла на площадь прямо из леса, и губы у неё были тёмно-синими — так оно обычно и бывает после того, как черники наешься).
По левую расположился окружённый гудящим облаком пчёл медведь Пасечник с банками золотистого мёда.
Чуть подальше торговал медведь Пекарь — ароматные пироги, бублики и булочки в его деревянном лотке так и манили к себе, так и притягивали, шерсть медведя Пекаря местами была припудрена ванильным сахаром, а нос поблёскивал, как шоколадная глазурь на медовом прянике. Ах, как же от него всегда пахло!.. В точности как от его вкуснейшей выпечки.
Среди лотков и прилавков слонялся туда-сюда медведь Бродяга, явно намереваясь что-нибудь стянуть, и медведь Пасечник вежливо, но решительно предложил ему убираться откуда пришёл.
Однако медведя Бродягу такое предложение нисколько не прельстило.
Тогда Флоренций, в свою очередь, посоветовал Бродяге поменять фамилию: пусть подаст прошение медведю Бургомистру и получит какую-нибудь другую, новую, не такую истрёпанную. Только никак не мог подсказать, какую бы выбрать.
Медведихе Ягоднице казалось, что больше всего Бродяге подошло бы назваться медведем Поэтом.
— И что? У меня тогда все мысли будут в рифму? — недоверчиво переспросил медведь Бродяга.
— И сны тоже! — пообещала добрая Ягодница. И Бродяга сказал, что подумает над её предложением.
А медведь Пекарь принялся настойчиво уговаривать его назваться медведем Полицейским.
— Ведь, в конце концов, порядок-то должен быть! — твердил Пекарь.