Хоган поднял руку и, когда все замолчали, объяснил:
— Предположительно, она владела техникой йоги, благодаря которой получала энергию от солнца. Несколько дней ее держали взаперти без пищи и воды, чем ничуть не испортили самочувствия. Согласно многим источникам, она до сих пор жива.
Слайд сменился. На экране появилось изображение Московского Кремля.
— В Москве живет группа людей, относящих себя к автотрофам. Сперва они стали вегетарианцами, постепенно совсем прекратили принимать пищу, а сейчас заявляют, что не только не едят, но и не пьют.
Я помотал головой, а кто-то выкрикнул:
— Дурдом какой-то!
— Возможно, — кивнул Хоган. — Впрочем, один ученый утверждает: в тропическом климате он за два года сможет сделать из человека живой фоточувствительный элемент.
Джек поднял руку. Даже на таких уроках, как у Хогана, где разрешалось говорить с места — если у тебя действительно есть что сказать, — Джек всегда поднимал руку.
— А зачем? Чтобы деньги на обед не тратить, что ли?
Хоган улыбнулся:
— А ты подумай, Джек. Представь себе армию, которую не нужно ни кормить, ни поить.
Зазвенел звонок.
— Не забудьте, в понедельник контрольная работа!
В ответ послышались стоны. Не успел я встать из-за парты, как Хоган окликнул меня:
— Останься!
Я спросил Джека, не подкинет ли он меня до дому. Тот кивнул.
— Жду тебя на парковке.
Класс опустел, и я подошел ближе к Хогану. У него в руках я увидел знакомый листок бумаги — бланк заявления о приеме на летние исследовательские курсы, организуемые «Тро-Дин».
— Ты помнишь, что прием скоро заканчивается? — спросил Хоган, протягивая мне листок.
Гигантский научно-технический комплекс «Тро-Дин индастриз» раскинулся на доброй сотне акров в Мелби-Фоллз. Компания в основном занималась экологическими проектами и поддерживала город. В самих лабораториях работало не так уж много горожан, зато хозяева «Тро-Дин» владели большинством предприятий, включая дом престарелых, где трудилась мама, а также оплачивали поставки оборудования и питания для школы. Я читал о летних курсах, да и Хоган давно уже о них талдычил. «Мама ни за что не согласится, — думал я. — Она терпеть не может „Тро-Дин“». Возможно, дело в том, что ей не нравилась работа, которой она вынуждена заниматься; так или иначе, мама всегда плохо отзывалась об этой фирме.
Хоган постучал пальцем по бумаге:
— Пройдешь летние курсы, и у тебя будет прекрасный шанс получать от «Тро-Дин» именную стипендию.
Его взгляд встретился с моим. И взгляд этот был непринужденным.
Некоторые люди пялятся на мой шрам. Я ничего не имею против. По крайней мере, это честно. Но есть и такие, кто сразу спешит встретиться со мной глазами. Я почти слышу, как они повторяют про себя: «Не смотри на шрам, не смотри на шрам…» Хоган смотрел мне в глаза так же, как любому другому человеку.
— Не уверен, что буду поступать в колледж, — пожал плечами я.
— Брось, Мейсон. — Хоган помахал листком. — Ты один из самых умных учеников.
— Миранда Коллинз умнее.
Хоган закатил глаза:
— Наверняка Миранда зубрит день и ночь. И к учителям подлизывается. Так кто угодно заработает высокие отметки. Да что я рассказываю! Ты и сам все знаешь. Тебе необходимо поступить в колледж и учиться дальше.
Я не ответил.
— Они оплатят все расходы на обучение, включая магистратуру. В Стэнфорде.
Настала моя очередь закатывать глаза.
— Можно подумать, я поступлю в Стэнфорд.
— Я посмотрел результаты тестов. Академические способности Миранды Коллинз не идут ни в какое сравнение с твоими. Поступишь! — заключил Хоган и бросил листок на стол. — Отработать пять лет в лабораториях — вот и все, что они требуют взамен.
С этим без проблем. Вопрос в том, как убедить маму. Я окинул взглядом класс биологии — мое любимое место в школе. Полки уставлены книгами в глянцевых обложках и банками с образцами в заменяющей формальдегид фиксирующей жидкости. Меня всегда влекло к стеклянным витринам с дорогими коллекциями жуков, бабочек и других насекомых. Вдоль одной стены тянется ряд столов с компьютерами; я точно знаю — они напичканы программами для биологических исследований, подаренными школе «Тро-Дин». Далеко не каждый колледж может похвастаться таким богатством.
Скажи я, что не хочу поступать, я бы солгал. Как солгал бы, если б заявил, что не люблю биологию. Учиться в Стэнфорде, на биологическом факультете, полностью за счет фирмы — это ли не мечта? Но мне всегда было трудно открыться людям. Если мечтам не суждено стать явью, пускай разочаруюсь я один. Тогда никому не придется выражать сожалений. Этим я уже сыт по горло.