Ева шагнула вперед, а зеленые, стоя в проходе, загораживали меня и весь Лейлин ряд. Пока я не отважился показываться на глаза ученым: неизвестно, что придет им в голову при виде меня. К тому же я не знал, как разбудить и вывести Лейлу и даже как выбираться самому.
— Соломон умер, — возбужденно произнесла Ева.
Люди заахали, какая-то женщина залилась слезами.
Шум голосов становился все громче: «Как? Когда? Что теперь будет?»
Если эти люди поверят, что Соломон мертв, может случиться страшное. Собравшись с духом, я все-таки решился предстать перед группой.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Голоса смолкли, и я пошел по проходу, тыча топором в сторону зеленых.
— Она лжет, — сказал я, откашлявшись.
Ева резко обернулась:
— Не слушайте его.
— Нет! — заорал я. — Ее не слушайте! Она давно травила Соломона! Вырвала трубки и оставила его умирать. Я видел!
Толпа снова загудела, раздались возгласы изумления. Люди хотели понять, кому верить. Или кто из нас менее полоумный. Мои крики и размахивания топором явно склонили чашу весов не в мою пользу. Досадно.
— Кто это? — спросил седобородый, указывая на меня. Несколько человек качали головами, вместе с ними и Ева.
— Он похитил Лейлу из «Тихой гавани» и чуть не погубил ее, — сказала она.
— Неправда! — И тут до меня дошло, что в моем распоряжении есть оружие куда серьезнее топора. — Я — сын Соломона.
Гул сменился ошеломленными восклицаниями, люди разглядывали меня, пытаясь определить, не вру ли я.
— У него нет доказательств! — заявила Ева.
— Они ему и не нужны!
Толпа расступилась, раздался скрип, и, толкая перед собой инвалидную коляску, в которой сидел Соломон, в теплицу вошла мама. Глядя Еве в глаза, мама громко сказала:
— Он — наш с Соломоном сын.
— А что насчет Евы? Это правда? — спросил седой.
— Правда, — ответила мама. — Ева напала на Соломона и оставила умирать.
Ева отступила на шаг. Зеленые переглянулись, словно оценивая, на чью сторону стать, и отошли от Евы.
— Но Мейсон, наш сын, — продолжала мама, — нашел его. И позвал на помощь меня.
— Мне уже лучше, — добавил Соломон.
Последовали вздохи облегчения, а седой, обернувшись к Еве, произнес:
— Зачем?
Та усмехнулась:
— Вы понятия не имеете, насколько важен это проект.
— Еще бы, — нахмурилась мама.
Рассмеявшись, Ева нагнулась и выхватила из сапога нож. Лезвие сверкнуло зеленым.
— Сделка заключена. Я разделалась с Соломоном… Нет, скажем так: я думала, что разделалась с Соломоном, и позвонила своему человеку в военном ведомстве. Через двадцать четыре часа они будут здесь.
Охи сменились громкими криками.
Опустившись на колени перед первым попавшимся ребенком, Ева перерезала одну из серебристых трубочек. Оттуда хлынула густая зеленая жидкость, ребенок застонал. К нему присоединились остальные, и вскоре их стенания звучали как хор плакальщиц.
Кто-то вскрикнул.
— А ну, назад! — приказала Ева, кивнув головой на дальний угол теплицы. — Слышите, всем назад!
Мы стали отходить, а Ева, не выпуская нож из рук, произнесла:
— Одно движение, и кому-то не поздоровится!
— Ева! — крикнул Соломон.
Она продвигалась к двери спиной вперед.
— До завтра запру вас здесь.
— Наши люди не только в теплице! — крикнул рыжий.
Ева усмехнулась:
— Скажу им, что Соломон умер. Да что угодно совру, лишь бы не мешали. И завтра вы примете военных с распростертыми объятиями.
Она толкнула дверь и, стоя к нам лицом, замешкалась, желая что-то добавить. Но только открыла рот, как красный баллон обрушился ей на голову и повалил с ног. Несколько человек, и я в том числе, подбежали к выходу. Мужчины связали Еву, и я увидел, кто нанес удар.
Огнетушитель держала в руках доктор Эмерсон. Я вскинул брови, она в ответ пожала плечами.
— Простите, что назвал вас тряпкой.
С громким лязгом баллон упал на пол.
— Ты был прав.
— Но теперь-то нет.
Она улыбнулась.
К нам немедленно подбежали люди. Об увольнении доктора Эмерсон никто не вспоминал, все были счастливы вновь с ней встретиться. Даже Соломон потянулся обнять ее.
Некоторые поспешили на помощь к стонущему ребенку, а остальные собрались в круг, и седоволосый человек, похлопав в ладоши, призвал к тишине.
— Слово Соломону!
Все замолкли, и Соломон произнес:
— Это еще не конец.
Я посмотрел на лежащую на полу Еву в окружении пятерых человек. Мне-то казалось, что все закончено.