Священную тишину вдруг нарушил громкий и протяжный скрип за окном. Как ужаленный, Эд подпрыгнул в постели и тут же замер, испуганно оглянувшись на Нику. Но та дышала по-прежнему легко.
Калитка глухо стукнула, завершив привычную песню, и еле различимые, но явственно шаркающие шаги затихли за забором.
Эд наконец вспомнил про открытую дверь. И вздрогнул.
Проклятая сумасшедшая старуха! Она что же - провела здесь всевремя?! Пока они стонали, кричали, падали с кровати и возвращались вновь в нее, обмениваясь отрывистыми, но предельно четкими комментариями на вечную тему: что, куда и как, насколько сильно и насколько глубоко?!.
В голове помутилось от злости. Нет, не зря он так невзлюбил ее с первой же встречи! Догнать и придушить. Немедленно! Ну хотя бы ее мерзкого пса!
Однако неожиданная мысль спасла Арчибальда от расправы.
А Ника-то… Ника! Она же знала, что гости в доме… И все равно забыла о двери! Черт, да она позабыла обо всем- так его хотела!…
Эд посмотрел на нее, свернувшуюся калачиком в постели, и самодовольно ухмыльнулся: а ведь именно он - причина расцвета этой девочки! Он и никто другой - причина ее превращения в страстную, полную огня женщину!…
Позабыв о самом существовании старушки и ее любимца, Эд снова нырнул к Нике под одеяло, мурлыкая что-то бравурное под нос и теша свое мужское самолюбие этой бесконечно наивной сказкой…
Ему снилось звонкое пение. Чей-то голосок старательно выводил:
- Вёсна, вёсночка, весна, нам ты солнце принесла!…
Он соперничал пронзительностью с криками синиц, не позволяя держать веки закрытыми, будоража, приглашая взглянуть на певунью…
Нашарив пустое место Ники, Эд открыл глаза. Зевнул, потянулся до смачного хруста и откинул одеяло.
Вначале за белым от слепящего солнца стеклом ничего не было видно, но, прищурившись, он все-таки различил между деревьями хрупкую фигурку, и его рука замерла на оконной раме.
Она стояла в паре десятков метров от дома и пристально рассматривала ветки, притянув пучок к себе пониже.
«Одевалась, должно быть, еще во сне», - хмыкнул про себя Эд - цветастая ночнушка, ее любимая, развевалась под пронизывающим ветром, обнажая полосы сияющей кожи над резиновыми сапогами. Темно-зеленые изначально, они превращались в хаки на глазах - от несусветной жидкой грязи, а последний снег лип к ним робкими комочками, наверное, надеясь на спасение от неумолимого солнца, затопившего сад…
В коротенькой синей курточке, наброшенной прямо на ночнушку, Ника казалась здесь первой перелетной птицей.
Вдруг, точно зная, что за ней наблюдают, она обернулась. Помахав ему рукой, улыбнулась и прокричала, упиваясь солнцем и терпким запахом близкого тепла:
- Смотри! Весна пришла!
- Да, действительно, - шепнули его улыбающиеся губы в тишине спальни.
Ее голые ноги в грязных резиновых чудищах, ее ослепительное счастье и тайная песня - все это было весной куда больше, чем кем-то придуманное время года.
А немного позже, выпив кофе, она заорала: «Бли-и-ин!!!» - и умчалась, стукнув чашкой о стол так, что на его поверхности вмиг образовалось огромное пахучее озеро.
Эд взглянул в его темные глубины с подозрением.
Где-то уже в коридоре Ника затормозила о стену (должно быть, ночнушкой - послышался треск), вернулась и с выражением неподдельного испуга на лице провозгласила: «Блин, сегодня же зачет!» - и снова исчезла в дверном проеме, оставив на косяке запотевший след от ладошки.
Эд обреченно вздохнул, взял тряпку и стал вытирать стол, попутно размышляя над причудами женской логики.
Ну какой к дьяволу зачет?! Ведь она не была в институте… Сколько? Два месяца?… Или три?
Склонившись над раковиной и глядя на бегущую воду, он попытался вспомнить, когда он в последний раз забирал ее в конце знакомой аллеи… И не смог. Движение прозрачной спирали вдруг напомнило ему само время: попробуй словить, ощутить его - и оно скользнет сквозь пальцы незамеченным… но, потеряв, осознаешь его вес предельно точно.
Так сколько же все-таки прошло?
- Ты еще не в машине?! - это было произнесено с той непередаваемой классической интонацией, о которой Эд клялся себе: «Никогда в жизни! Ни от одной!…» Ника заглянула в кухню, натягивая туфлю на левую ногу. И усилила эффект: - Ну, Эд! Скорей же!
В ответ он зло громыхнул недомытой тарелкой, едва не разбив ее. Но эскапада пропала зря - Ника была уже где-то у выхода. Что раздражало еще больше!
Он сорвал куртку с крючка, чувствуя, как лопнула петелька (и ведь не пришьет! придется самому - как и тарелки!), и широкими яростными шагами направился к машине, пытаясь найти рукав на ходу. Безуспешно. Распахнул дверцу и швырнул неподдающуюся куртку на заднее сиденье, перекипая через край.
- Ты что, раньшене могла сказать? - он почти не сдерживался, так что в конце вопроса явственно послышалось рычание.
Ника посмотрела на него слегка удивленно.
- Конечно, не могла - я же только чтовспомнила, - и опять уставилась на дорогу.
Женская логика в ее исполнении была неподражаема! Эд прыснул помимо воли и, чувствуя, как резко понизилось давление изнутри, завел машину.
Некоторое время ехали молча. Но уравновешенность и расслабленная поза Ники все еще злили его, отвлекая от дороги и заставляя то и дело бросать косые взгляды.
Наконец, он не выдержал.
- Ну и какой же зачет может сдать уважаемая студентка, не посещая занятий три месяца?
- Портрет, - она была непробиваемо, лучезарно спокойна! - Я давно прошла его самостоятельно - еще летом. Да, в общем-то, и все остальное прошла тоже - до самого конца курса, - небрежное движение плечом. - Да и что там сдавать, сам подумай! Даты-формулы зубрить не надо. Нарисовал - и готово! - зеленый глаз лукаво подмигнул, скрывшись на миг за заслоном из темного золота.
А Эд неожиданно вспомнил эти ресницы, лишь час назад подрагивающие от безмятежного сна у самого его лица. И то, что случилось раньше.
Какого дьявола он так на нее разозлился?
- И вообще, - прервал его удивление голос с выразительно самодовольными нотками, - я давно уже всеумею! Иногда даже спрашивала себя: зачем мне этот институт? Но теперь я, кажется, знаю… - Ника повернулась к нему и замолчала. Потянулась рукой к его волосам и, задумчиво по пути лаская висок, скулу, шею, скользнула в вырез рубашки. Ниже… Слегка облизнулась. Потом разочарованно выдохнула и, совсем не замечая судорожных попыток Эда выровнять ход машины, произнесла: - Как бы иначе я тебя встретила?
Эд с ощутимым облегчением заметил знакомую многоэтажную громаду и поспешил припарковаться. Пока был в состоянии.
А Ника заключила с улыбкой:
- Так что не беспокойся - сдам без проблем.
Какой-то миг Эд сомневался, не напомнить ли своей легкомысленной студентке о существовании такого общеизвестного явления, как зимняя сессия… Но вовремя решил не превращаться в зануду.
В конце-то концов, училась же она раньше без его наставлений?! Дотянет как-нибудь и этот год.
Не имея дальнейших планов, Эд поехал на съемную квартиру.
«Хорошо, что заплатил за полгода вперед», - радовался он, топчась на пыльном коврике перед своей дверью и гремя ключами на весь коридор.
Слева скрипнула дверь. В робко приоткрытую щель на него испуганно смотрел сосед.
Вдруг вспомнилось, как он последний раз встретился с этим добродушным толстяком - ночью на лестничной клетке, когда тот вышел покурить, а Эд решил, что нет времени лучше для того, чтобы выбросить все собравшиеся за последний месяц пустые бутылки. Глаза соседа в лунном свете тогда показались ему двумя блестящими пивными крышками - такие же бессмысленные и полные сдержанной зависти к другим, у кого жизнь удалась.
Скважина со скрежетом поддалась, пропуская блудного хозяина внутрь.
Сосед сильно ошибался - на самом деле в те времена Эд был призраком, выползавшим из своего убежища только по жизненной необходимости. Теперь же это место больше всего напоминало ему безнадежный корабль, покинутый даже крысами.