А темнота словно окутала Игоря на несколько мгновений, непроницаемая темнота. То ли в глазах отчего-то потемнело, и успел в это «темное» мгновение Игорь вспомнить, что его родной дядя от поддельного коньяка умер. Сначала он ослеп, кричал: «Я ничего не вижу!», потом затих, прилег на диван и умер. Это ему рассказывали, сам-то он, конечно, там, у дяди дома, в тот момент не был. Но с тех пор долго к каждой открытой бутылке коньяка принюхивался.
А ноги ощущали твердую почву, тот же, вроде, тротуар. Поэтому не останавливался Игорь, хоть и испугался чуток. Шел дальше. И вдруг отпустила его темнота — увидел он впереди несколько огней. Оглянулся, чтобы понять: это у него что-то с глазами не в порядке — или… Или на улице свет погас? Такое ведь часто бывает. Сидишь вечером дома, телевизор смотришь, и вдруг — бац! И полная темнота. Иногда на пять минут, а иногда на несколько часов!
А позади темно и ничего не видно, только впереди огоньки. «Выбило электричество!» — кивнул сам себе Игорь и зашагал дальше.
Порадовался вдруг, переключив свои мысли на сапоги — как легко в них шагалось! Словно их по ноге сапожник смастерил! А ведь они на размер-полтора больше! Радость вдруг сменилась подозрением. Остановился он, опустил взгляд на сапоги, но их практически и не увидел. Хмыкнул удивленно и ускорил шаг, чтобы быстрее к огонькам подойти.
«А ведь уже и автостанция должна была быть, а она ярко освещена! И киоски возле нее, и пивная!» — Игорь всматривался вперед, и беспокойство нарастало в его мыслях — не совпадали эти странные огоньки с тем, что он ожидал увидеть.
То ли от мыслей, то ли от странного ощущения физического дискомфорта стало ему жарко. На лбу холодный пот выступил. Он снял куртку, нервно забросил ее за плечо, ухватившись пальцем за петельку для вешалки.
— Эй, лейтенантик! Куда спешишь? — услышал рядом женский голос. — Время точное не подскажешь?
Остановился Игорь, оглянулся. Темно.
— Нет, — сказал опасливо, все еще всматриваясь в темноту. — Часы есть, да они сломались. Не ходят.
— Твое счастье, — в женском голосе пронеслась нота скрытой угрозы.
— Манька, дура! Ты что не видишь — это мент, а не солдат! — раздался рядом мужской шепот. — Пошли отсюда! Быстро!
И услышал Игорь спешащие, удаляющиеся шаги. Перепугался. Рванул что было сил к огонькам. Наконец приблизились они. Остановился он перед хорошо освещенными воротами, за которыми серые производственные здания стояли. Справа от ворот табличку увидел.
«Очаковский винзавод», — прочитал он и оглянулся по сторонам.
Что-то зашевелилось у него в левом кармане. Неприятное ощущение испугало. Он сунул туда руку, и в его ладони застучал часовой механизм — сердце золотых часов забилось. Удивленный Игорь вытащил часы, поднес к уху, услышал громкое тикание.
«Что за чертовщина, — подумал. — Часы пошли… И откуда здесь «Очаковский винзавод», нет у нас в Ирпене такого… Или, может, какой-то филиал построили… Время-то бурное, каждый день что-то новое строят, что-то старое сносят…»
Из-за забора вдруг донеслась знакомая мелодия, после которой мужской голос сказал: «В Москве полночь. Передаем сигналы точного времени…»
Игорь тряхнул головой, зажмурился. Открыл защищающую циферблат круглую золотую пластину с гравировкой. Обе стрелки дружно указывали вверх, на размашистое «двенадцать».
В этот момент что-то грюкнуло. За воротами послышались шаги. Игорь быстро отбежал в сторону. Увидел, как из ворот выехал малыш-грузовик с крытым кузовом — старая модель, такие он только по телевизору в фильмах про старые времена видел. Выехал, крутанулся на площадке, свернул направо и поехал себе не спеша дальше, прочь от Игоря, освещая фарами дорогу. Ворота снова закрылись. И никаких больше шумов и звуков.
Оглянулся Игорь по сторонам. Машина уже в темноте скрылась, и единственным освещенным местом оставались ворота с видневшейся за ними крышей будки дежурного и серыми заводскими стенами.
«Может, постучать да у сторожа спросить: куда это я зашел?» — подумалось Игорю.
Он не успел ответить на собственную мысль, как половинка ворот приоткрылась. Напряженный шепот долетел до ушей Игоря, а потом выглянула из-за ворот голова. Выглянула и замерла, словно прислушиваясь.
— Ну, давай, иди уже! — долетел до отошедшего снова в темень Игоря мужской голос погромче.
Парень с каким-то странным, тяжелым мешком, переброшенным через плечо, вышел, оглянулся, махнул рукой сторожу и сделал несколько неуклюжих шагов от ворот, после чего остановился и поправил мешок. Ворота за ним снова закрылись. Звякнуло железо — видно, сторож задвинул основательный по своей тяжести засов.