Игорь вышел из темноты, бодрым шагом направился к парню, чтобы узнать у него дорогу к автостанции.
Парень, увидев бодро шагающего в его сторону милиционера, сбросил мешок под ноги и замер. Мешок упал почти беззвучно, но при этом заколыхался, как живой, уже лежа на земле.
— Я это… первый раз… — заговорил сбивчиво от перепуга парень. — Вы меня не того, умоляю! Мама узнает — умрет, у нее сердце слабое… Отец был фронтовик, калекой вернулся… Умер год назад…
— Что несешь? — удивился Игорь.
Непонятный испуг парня поставил Игоря сразу как бы хозяином над ситуацией.
— Вино, — захныкал парень обреченно и опустил взгляд на мешок.
— Ты мне скажи: до автостанции далеко?
Парень затих и подозрительно посмотрел уже остановившемуся перед ним человеку в милицейской форме в глаза, не совсем понимая, о чем тот спрашивает.
— Ну… минут двадцать пешком… — проговорил он чуть более уверенно.
— А это че? — Игорь пнул носком сапога мешок, который легко поддался сапогу и тут же выровнял свою странную форму, как только подошва сапога снова коснулась бетона площадки.
— Я ж сказал, вино это… первый раз. Ркацители… Один мех взял за все время… Не арестовывайте…
Игорь вдруг понял причину испуга парня — и причину, и его вину. «Вор! — усмехнулся мысленно Игорь. — А тут еще я в старой ментовской форме, а вокруг темно…»
Парень, заметив ухмылку на лице Игоря, напрягся.
— Я сейчас, я назад отнесу! — показал он взглядом на мешок.
— Погоди, поговорим! — Игорь попробовал спародировать интонации винного воришки — показалось, что он говорит как-то странно, не по-местному. — Ты сам откуда?
— Отсюдова, из Очакова… Мать на базаре торгует, я тут, на винзаводе, работаю…
— Отсюдова? Из Очакова? — повторил озадаченный Игорь. — Что-то мне это не нравится…
— Что не нравится?! — осторожно спросил парень.
— Всё не нравится. — Игорь оглянулся по сторонам. — Темно тут у вас… А тебе сколько лет?
— Двадцать один… Самохин Иван меня зовут, а по отцу Васильевич…
— И когда же ты родился, Самохин Иван Васильевич? — Игорь заговорил медленнее, четко произнося каждое слово, и тут же показалось ему, что и сам он заговорил как-то не так, с другими, что ли, интонациями.
— В тридцать шестом… Седьмого мая… Чуть-чуть не повезло, а то был бы день рождения в День победы…
Игорь задумался. Тридцать шестой год плюс двадцать один год жизни — всё это складывалось в 1957-й. Бред! Игорь поднял взгляд на винного воришку. Потом снова опустил глаза на мех с вином.
— Что ли, пьешь так много? — спросил.
— Нет, что вы! Я и спортом занимался, за район бегал… Это на рынок, чтоб продать! — сказал парень и тут же осекся, сам себя в правый висок кулаком ударил. Пожалел, что выдал себя с потрохами.
— Вот как, — закивал головой Игорь.
— Это ж мне сколько теперь дадут? — парень перешел на шепот. — Лет десять тюрьмы? Или больше?
— А скажи, какое сегодня число? — спросил Игорь, пропустив вопрос винного воришки мимо ушей.
— Третье октября.
— Ну, пошли, — сказал задумчиво Игорь и показал пальцем на меха с вином. — Бери и пошли!
Самохин поднял мех с вином, забросил на плечо. Оглянулся на милиционера.
— Куда? — спросил голосом обреченного.
— Пока к автостанции! — Игорь жестом руки приказал, чтобы парень, словно действительный арестованный, шагал впереди.
Ваня Самохин шел медленно. Неудобная и тяжелая была у него ноша. Одно дело, кабы своя. Но ведь теперь и не своя! Хотелось ему остановиться, оглянуться, еще разок этого лейтенанта слезно попросить отпустить его, Ваню, на все четыре стороны, а на память об этой доброте мех с вином себе забрать! Только, видно, правильный этот лейтенант! Ничто ни в его взгляде, ни в голосе не подсказывало, что с ним можно было бы договориться.
Минут пять они уже шли по темноте. Только дорога булыжниковая стучалась в подошвы сапог. Самохин остановился.
— Ты чего? — ударил его в спину голос милиционера.
— Устал.
— А далеко еще?
— Минут десять…
— Ну, отдохни, — как-то легко, совсем по-человечески произнес Игорь, и тут же у Вани Самохина надежда возникла. Это была первая фраза, произнесенная милиционером так, будто на нем не было формы.
Аккуратно опустил Ваня мех с вином под ноги. Отдышался.