– Тело необходимо отправить на экспертизу, – перебил я его. – Нужно знать, не изнасилована ли девушка. Да, и язык…
Я наклонился. Рот Ирэн был приоткрыт, губы, которые еще совсем недавно были алыми и свежими, посинели.
– Язык на месте, – сообщил я.
Инспектор удивленно присвистнул, затем позвал констеблей и приказал им заняться эвакуацией тела. Я обошел вокруг «инсталляцию» Садовника, в надежде найти хоть какую-то зацепку. Сделав пару шагов по направлению к дубу, я увидел в траве нечто, показавшееся мне поначалу листом лопуха.
– Лестрейд!
Инспектор приблизился ко мне. Я держал в руках носовой платок из фиолетового шелка. В углу платка белыми нитками было вышито одно слово: «ИРИС».
7
В полицейском участке силы оставили меня. Я опустился в кресло в кабинете Лестрейда и прикрыл глаза. Инспектор понимающе хмыкнул и отправился в морг, где патологоанатом Том проводил экспертизу тела.
Платок с надписью, письмо, цветы, книги, трупы в виде цветов, имена девушек, библиотека, в которой бывали девушки, пять постоянных посетителей… Гай Барлоу и Юджин Блащиковски имеют железное алиби – на момент убийства они находились за решеткой. «Выводы, выводы, Ватсон», – голос Шерлока. Но выводов у меня не было.
Может быть, я ошибся, и все эти ниточки, что тянутся к отделу французской поэзии Лондонской библиотеки – лишь моя фантазия? Может быть, Садовник никак не связан с книгами? Я достал письмо убийцы, перечитал.
Да, написавший это, определенно, является символистом. Между тем, в Англии это новомодное литературное течение не пользуется большой популярностью. Насколько я знаю, самые неистовые поклонники символизма – французы и русские. Напрямую связанное с декадансом, это направление тяготеет к депрессии, нигилизму и, в конечном итоге, к смерти. Я встречал одного поэта-символиста, так он по десять раз на дню грозился совершить самоубийство. Впрочем, он жив до сих пор и даже находится в добром здравии.
Я вынул из кармана платок, найденный на месте преступления. Шелковая, приятная ткань, строгие линии: платок скорее мужской, чем женский. Слово «ИРИС» вышито недавно, так как дырочки на месте проколов еще не закрылись полностью. Я понюхал платок. Что-то очень знакомое. Ах, да! Так пахнет и письмо Садовника. Чрезвычайно нежный, трудноуловимый и приятный запах.
Вернулся Лестрейд.
– Ирэн Вулф была изнасилована, доктор, – с порога сообщил он. – Девственная плева разорвана, внутри Том обнаружил семя.
Бедняжка! Ей пришлось пройти через все круги ада. Мои кулаки сжались в бессильной злобе.
– Нужно действовать, Лестрейд. Садовник готовит новый удар. Скорее всего, это будет девушка по имени Розамунд. Как вы думаете, сколько в Лондоне девушек семнадцати-восемнадцати лет по имени Розамунд?
– Вы шутите, доктор?
Я и сам не знал, шучу ли я.
– Инспектор, нам нужно срочно посетить одного француза.
8
Месье Доминик Леруа имел весьма примечательную внешность: необычайно правильные черты лица, тонкие усики над четко очерченными красными губами, аккуратная бородка-эспаньолка. Он был похож на господина с тех дамских картинок, что продают во многих лондонских лавках и на рынках. Возраст Леруа было затруднительно определить: ему можно было дать как двадцать лет, так и тридцать пять.
– Кто вы такие, господа? – спросил он с заметным французским акцентом.
– Доктор Ватсон, частный сыщик.
– Инспектор Лестрейд, Скотленд-Ярд.
Мы стояли посреди великолепно обставленной гостиной в отличном особнячке в районе Пимлико, который газеты называли «благородным районом, посвященным настоящим мужчинам, которые не настолько богаты, чтобы понежиться в собственном доме в Белгравии, но достаточно богаты, чтобы жить в частных домах». Судя по всему, семья Леруа была довольно состоятельной.
– Чем же я заслужил внимание полиции и частного сыщика? – недоуменно спросил Леруа.
– Месье, мы расследуем жестокое убийство двух девушек шестнадцати и семнадцати лет.
Француз удивленно приподнял брови.
– Но я-то здесь при чем?
– Терпение, месье, – попросил я. – Дело в том, что вы являетесь постоянным посетителем отдела французской поэзии Лондонской национальной библиотеки, а часть улик указывает, что убийца встретил девушек именно там.
– Боже мой, какая чушь! – взволнованно воскликнул француз. – Вы подозреваете меня на основании того, что я хожу в библиотеку?!
– Я не говорил, что подозреваю вас, месье Леруа, мы прорабатываем основную нашу версию.