Я нажал паузу.
Глаза девочки потускнели.
— Эй! — Я пощелкал пальцами у нее перед носом. Не реагирует.
Я снова включил DVD и посмотрел на нее. Опять ничего. Отец закончил чтение, а она была в ступоре. Я поставил диск с самого начала.
«Тогда, — сказал зайчонок, — я стану крокусом в тайном саду».
— Где я? — вновь произнесла девочка.
На этот раз я успел ответить:
— В «Тихой гавани».
«А я, — сказала мама, — стану садовником и тебя отыщу».
Девочка опять отключилась.
Я чертыхнулся и снова нашел ту же часть.
«Тогда, — сказал зайчонок, — я стану крокусом в тайном саду».
— Где я? — Голос был уже знакомым и не сиплым.
На этот раз, приостановив запись, я стал перед ней на колени.
— В «Тихой гавани», — сказал я, едва дыша, а в голове проносилось: «Умоляю, умоляю, умоляю, только не отключайся, красавица!»
Она вздернула брови. Как же странно было видеть осмысленность на ее лице, которое мгновение назад ровно ничего не выражало. В замешательстве она была еще прекраснее. Посмотрела прямо мне в глаза, затем опустила взгляд, внимательно изучила шрам и вновь стала глядеть в глаза. Прикоснулась рукой к моей левой щеке. Кроме мамы и врачей, никто и никогда не касался моего лица; ее прикосновение было таким теплым и мягким, что по телу пробежала дрожь.
— Эта сторона прекрасна… — Затем кончиком пальца она провела по шраму: — Эта сторона помечена.
Мне стало жарко, я откинулся назад и оперся на руку, чтобы между нами было чуть больше места.
Девочка обвела взглядом помещение, потом снова посмотрела на меня:
— Кто ты?
— Мейсон. Я… Моя мама здесь работает.
Она наклонила голову:
— А я кто?
— Не знаю. — Меня смутил ее вопрос. — Ты попала в аварию и…
На самом деле я не знал, что с ней произошло, а об аварии только предположил. Наверное, не стоило ей ничего говорить.
«А я, — сказала мама, — стану садовником и тебя отыщу».
Глаза девочки вновь остекленели.
— Нет!
Наверное, пауза через определенное время автоматически отключалась. Я быстренько нашел ту часть, которая ее будила, и вырубил проигрыватель.
— Что случилось?
Я показал ей диск:
— Я поставил его, и ты очнулась. Затем снова заснула. И я опять включил…
«Идиот, заткнись сейчас же!»
Она потерла лицо руками и принялась осматривать себя, разминаться и потягиваться. В какое-то мгновение рукав белой рубашки задрался, и я увидел татуировку. Синюю бабочку. На правом предплечье. Возможно, свою роль сыграло освещение, но я готов был поклясться: татуировка такая же, как у моего отца.
Времени на размышления не было. Увидев татуировку, девочка стала повторять одну и ту же фразу, все громче и громче:
— Не дай садовнику меня найти, не дай садовнику меня найти, не дай садовнику меня найти…
Что делать, я не знал. Просто сказал ей, что все будет в порядке. Это не помогло. Она стала говорить чуть тише, но повторяла снова и снова:
— Не дай садовнику меня найти…
Неужели строчка из книжки так ее расстроила? Как бы то ни было, от ее причитаний мне стало жутко.
Неожиданно она замолчала, посмотрела на меня и произнесла:
— Мне нужно уходить.
Я попытался улыбнуться и сказать самым что ни на есть спокойным голосом:
— Сейчас придет моя мама…
— Садовник найдет меня! — В глазах появились слезы. — Прошу, помоги!
Она прижала ладони к щекам и застонала.
В это время вернулась мама.
— Что ты сделал? Как это произошло? — испуганно спросила она, прижав руку к груди.
Вообще-то я ожидал не такой реакции. Мама взяла девочку за запястье и стала считать пульс.
— Это ведь здорово, да? — спросил я. — Теперь можно позвонить ее родителям и сказать, что она очнулась.
Не отрывая взгляда от девочки, мама медленно качала головой:
— Ей не положено просыпаться. — Ее голос понизился до шепота: — Им всем не положено.
Что за нелепое представление разыгрывалось передо мной?
— Как такое могло случиться, не понимаю. — Руки у мамы задрожали, когда она заметила, что я смотрю на нее. — Надо сообщить кому-нибудь, чтобы ее увезли.
Она несла какую-то чушь…
— К родителям, ты имеешь в виду?
Наконец мама пришла в себя и отпустила руку девочки:
— Нет. Ее родители тут ни при чем. — Мамины плечи распрямились, она подняла голову и властным тоном произнесла: — Тебе пора уходить!
Я прищурил глаза:
— Мам, что с ней будет?
— Мейсон, ступай и найди Джека, повеселитесь за городом в выходные. — Она потрепала меня по щеке. — Хватит с тебя на сегодня. А мне пора за работу. — И направилась к выходу.
Взглянув на красавицу, я крикнул маме вслед:
— Куда ты? Ее нельзя здесь оставлять!
Мама остановилась:
— Пойду позову кого-нибудь. — Она вздохнула и добавила: — Когда вернусь, чтоб тебя уже не было! — И ушла.
Девочка молча меня разглядывала.
Из мобилы снова раздались аккорды «Блэк Саббат» — звонил Джек:
— Освободился пораньше. Через две минуты буду на стоянке.
— Твои две минуты всегда растягиваются на десять.
— Клянусь, только две. Выходи через ту же дверь.
Я положил диск в рюкзак:
— Мне пора. Скоро придет мама и… — Я понятия не имел, что тогда будет и чем все это обернется для этой странной, прелестной девочки.
Она встала.
Ее макушка доходила до моего подбородка, значит, росту в ней около шести футов. Спортивное тело выглядело подтянутым — она была готова бежать или сражаться.
— Нужно уходить. Чтобы меня не нашел садовник.
Неужели намерена идти со мной?
— Послушай, мне действительно очень жаль…
Не успел я договорить, как девочка развернулась и шмыгнула в открытую дверь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
— Стой!
Когда я выскочил в коридор, она уже скрылась за пожарной дверью и бежала вниз, хлопая по ступеням шлепанцами.
— Погоди! — Мой чересчур громкий крик отдавался эхом в лестничных пролетах.
Спускаясь, девочка обретала все больше уверенности. По-моему, получившие травму мозга ведут себя иначе.
Я пытался догнать ее. Она достигла запасного выхода и собралась было толкнуть дверь, но развернулась и открыла другую дверь, ведущую с лестницы на первый этаж.
Секунду спустя я тоже нырнул туда…
Мы были не одни. Человек в форме санитара крепко держал девочку за руку, она сопротивлялась. На груди у санитара висела табличка с именем Деннис. При виде моего шрама глаза у него округлились, и грубым голосом он спросил:
— Что такое?
Я опустил взгляд, пытаясь перевести дыхание и сообразить, как выкрутиться.
— Стив?
До меня дошло: на мне такая же форма, как и на нем. Возможно, удастся найти выход из положения.
Я поднял голову, улыбнулся и постучал пальцем по бейджику на груди:
— Э-э-э, да… Я — Стив.
— А я и не знал, что у нас два Стива. — Деннис снова взглянул на девочку.
— Я новенький.
Он потер подбородок и спросил:
— С какого она этажа?
Я насилу вспомнил:
— С шестого.
Деннис посмотрел на мой рюкзак.
— Я уже собирался уходить, а эта подорвалась с места и побежала… — Стараясь как следует сыграть роль санитара, я тряс головой и пересыпал речь ругательствами.
— Веришь ли, со старикашками тоже такое случается, — ухмыльнулся он, — но ловить их легче.
Он осмотрел девочку с головы до ног, потом остановил взгляд на ее лице:
— А она милашка. — Деннис облизнулся. — Давай я отведу ее наверх.
Да! Вот именно!
Одно мое слово, и я спокойно поехал бы за город, навсегда забыв о том, что я вообще когда-то приходил в «Тихую гавань».
Я уже открыл рот, но внезапно у меня перехватило дыхание. Что я делаю? Я ничем не могу помочь ей. Или все-таки могу? Главный вопрос скорее состоял в том, хочу ли я. Да, я люблю спасать людей. На меня всегда можно положиться. Но сейчас дело касалось моей мамы. Она отвечала за девочку. Как я мог подумать, что мама не сделает для нее все возможное?