Выбрать главу

– Но я не знаю, как это сделать.

– Я тебе помогу, – не до конца понимая, о чём говорит, уверенно пообещал Иган.

Игни поднялась и неожиданно чмокнула в губы. Рассыпавшиеся яблоки запрыгали по утоптанной земле. От неожиданной ласки по телу садовника пробежала горячая волна, ударила в голову, голова пошла кругом. Девушка попрощалась – даже в полутьме было заметно, как раскраснелись её щеки – и была такова. Иган механически собрал яблоки, сжил их на скамейку и, пошатываясь, побрёл к себе, будто напился пьяным.

Назавтра, едва пробудившись, посадил в горшок сиреневый ирис и помчался к доктору Ингрид за разрешением сделать девушке необычный подарок. Заодно поинтересовался, на каком основании она отгораживает от всех безобидную пациентку. Пока говорил, с тонких губ доктора слетела приветливая улыбка, её пристальный взгляд делался всё мрачнее. Она молча отвела Игана в свой кабинет, усадила в кресло. В раскрывшемся перед глазами объёмном экране точно в дурном сне побежали кадры истории болезни Игни. Когда псифильм закончился, Иган знал о девушке всё. Знал и не мог, не хотел поверить.

– Прости, что не подумала о твоей защите, – наконец заговорила доктор. – Я и помыслить не могла, что Игни на такое способна. Твои чувства можно понять, но Игни Байер все эти дни не переступала порог своей палаты. Ваши встречи, всего лишь наведённые девушкой воспоминания, то, чего не случалось на самом деле. Хотя, – прервала она сама себя, – чему я удивляюсь, она заставила наставниц приюта, в котором воспитывалась, поверить в существование Милиты Байер. Все помнили Милиту, мать Игни, которой в реальности не было. Как не было и ушедшего под землю дома, сестры, престижной работы и походов в виртул. Вся её жизнь – плод больного воображения. Заразного воображения, надо сказать. Стоило Игни заглянуть тебе в глаза, и ты подключился к её безудержным фантазиям. Твоего отца-садовника не было тоже. Это я привезла тебя из интерната. Киберпедагог заподозрил психические отклонения, и я оставила тебя здесь работать в саду. Ты помнишь?

Иган сдавил ладонями виски, но помнил только Игни, её лучистые глаза, тёплые руки и тонкую фигурку в просторном больничном одеянии.

– Не мучайся. От наведенных воспоминаний не избавиться, нужно просто понять понять, что всё это неправда, – женщина дружелюбно потрепала мягкие волосы садовника. – Я тоже помню Милиту. Однажды забыла надеть защитные линзы и вот результат, собственноручно отключила девочке прибор слежения и вывела за ворота клиники, снабдив средствами на дорогу. После этого Игни два года прожила у одной женщины, некоей Линды Байер, внушив ей, что приходится дочерью её умершей сестры Милиты. То что ты знаешь об Игни далеко не первая интерпретация. Выдумывая следующую жизнь, она напрочь забывает предыдущие, только образ Милиты остаётся неизменным. Я потратила годы, чтобы узнать, кем на самом деле является Милита. Смотри.

Перед глазами Игана опять возник экран, на этот раз изображение было плоским. «Грустная история Милиты Байер», появилось название старинного сериала. Посмотрев первую часть, Иган попросил остановить запись.

– Выпей, – на раскрытой ладони лежала красная пилюля. – Это успокоительное, я слышу, у тебя вновь проблемы с дыханием. Иган, не стоит отказываться от помощи, особенно когда её предлагают люди, которым ты небезразличен, – заметив, как скривился садовник от одного вида таблетки, поспешила добавить доктор. – Бояться нечего, болезнь отступила, я могу утверждать это, как специалист. Ты запутался из-за Игни, и стало труднее дышать. Где тонко, там и рвётся. Ну же, пожалуйста, пей.

Садовник не понял, о какой болезни речь, своей реакции на предложенное лекарство не понял тоже, но выполнил указание доктора. Дышать стало легче, видимо Ингрид знала, о чём говорила:

– Игни воспитывалась в приюте, была очень замкнутой, однако увлекалась историей, – будто нарочно не давая ему времени на осмысление, вновь заговорила доктор. – Кто мог заподозрить неладное в похвальном увлечении ребёнка. Не знаю, что она нашла в этом древнем сериале, если решила, что Милита Байер – её настоящая мать. Дальше больше, однако, как Игни умудряется делиться с окружающими своей изувеченной памятью, я не знаю до сих пор. Ты ни в чём не виноват, понимаешь?

Садовник отрешенно кивнул.

– Я помогу тебе. Вижу, мой мальчик влюбился, – с этими словами, произнесёнными осторожно и вскользь, доктор достала из ящика стола маленькую коробочку. – Это защитные линзы, в саду без них не появляйся, снимать разрешаю только перед сном. Подумай сам, какие могут быть землетрясения, подземелья и виртул салоны? Это давно уже прошлом. Социального неравенства больше нет. Человечество никогда не было таким обеспеченным и в то же время таким безнадёжно больным. Спокойствие и размеренность каждому, вот постулаты нашего общества, пригодные для роботов, а не для людей. Поэтому я выбрала профессию, позволяющую находится рядом с теми, кто не нашёл себя в этом волшебном мире. Мне искренне жаль Игни, но что поделаешь, правительство считает её опасной для общества. К слову сказать, у Игни есть ещё одна особенность, иногда она впадает в глубокий сон, бывает, не просыпается несколько дней. Сейчас тоже спит. Это нам на руку. Успеешь прийти в себя, если надо, можешь взять отпуск.