– Да что же вы все меня футболите-то? Поймите наконец, я без этого жить не смогу!!!
– Успокойтесь, пожалуйста, – заерзал он, наливая мне воды из графина, – никто вас не футболит…
Поскребя в затылке, кадровик неожиданно махнул рукой:
– Эх, была не была, молодой человек, сидеть, как говорится, будем в одной камере!
И, умело состряпав ходатайство, весело добавил:
– Теперь, касатик, с тебя могарыч: на Камчатке этой самой красной рыбы – хоть жопой ешь!
Помимо меня и Ларисы, в агитбригаду вошли еще двое: поэт-примитивист Боря Колымагин с заочного отделения и депутат местного совета Ира Аснач – родом из Петропавловска, решившая смотаться домой за литфондовский счет. Настроение у всех было приподнятое, но больше всех, разумеется, ликовал я! Один лишь Боря в полете бледнел и крестился: не доверял крестьянский сын отечественным летательным аппаратам…
Воображение поражал следующий факт: отбыв в пятнадцать ноль-ноль такого-то июля и провисев в воздухе девять часов, мы приземлились ровно в три пополудни и – что уж и впрямь любопытно – того же самого числа. Вероятно, вместо ремня безопасности, мы по оплошности пристегнули часовой пояс.
В салоне мерно гудящего лайнера балагурила группа от Союза композиторов. Лариса подала мне идею: сходи, познакомься – авось, удастся договориться о совместном концерте. Я забыл, что инициатива наказуема, и решил воспользоваться данной мне наводкой.
– Вы пишете музыку? – осклабился вырвавшийся на волю простофиля. – А мы стихи!
– Попутчики что надо, присоединяйтесь! – понимающе закивала подвыпившая богема.
В Петропавловске нас опять разместили всех вместе, в гостинице обкома партии. Плеяда лабухов тут же принялась беспробудно квасить. Возглавляла группу Татьяна Чудова – жирная, похотливая, вхожая во все инстанции сучка. Выловив меня в холле, профессор консерватории ультимативно приперла меня бюстом к стенке:
– Григорий, давайте напишем песню о Камчатке! Я заслуженный деятель искусств РСФСР, успех гарантирован.
Но ее будущий соавтор неожиданно заюлил:
– Видите ли, хотелось бы сперва осмотреться, побывать в глубинке, набраться впечатлений. К тому же, мы ведь здесь планировали немного подзаработать…
Полный профан в зоологии, я и понятия не имел, что за фауна рыщет в здешних краях! Через полчаса Лариса как ошпаренная ворвалась к нам в номер:
– Только что приходила Татьяна Александровна. Ее всю трясет: вы, говорит, прибыли сюда, чтобы обирать обездоленных камчадалов! Она собирается настрочить жалобу ректору и статью в «Литературку». Имей в виду: в этой ситуации я обязана составить докладную!
Ядовитые абверовские соки растревоженно забродили в капиллярах ее обрусевшей души.
– Ну не твари ли, скажи, что одна, что другая? – негодовал я, адресуясь к сельскому увальню Колымагину.
– Гриша, – назидательно произнес сосед по комнате, – все мы вынуждены соблюдать правила игры, в которую ввязались.
– Да разве ж это игра – одно сплошное подонство! – упрямился я.
Чтобы немного развеяться, мы решили сходить на фильм с Макаревичем в главной роли. Называлась картина «Начни сначала». Популярный рок-певец помпадурски плескался в ванне, спину ему мылила преданная одалиска. Выйдя из кинозала, Колымагин пуристски выдохнул:
– Нет, так нельзя!
– А как, по-твоему, можно? – поинтересовался я.
– Не знаю. Но только я твердо убежден, что так нельзя!
Уроженец тверской губернии, приймак в доме жены, уж он-то точно не мог себе позволить подобной роскоши. Впрочем, дело еще, наверное, и в особом домостроевском сознании, отвергавшем любые излишества…
К счастью, разгневанную композиторшу все же удалось улестить, Лариса приложила все старания: на кон была брошена ее собственная карьера. Не вспоминая больше об этом инциденте, мы с головой окунулись в приятное времяпрепровождение.
Прием нам оказывали самый подобострастный: Шульман зналась с местной заведующей отдела культуры (в будущем эта аппаратчица переберется в столицу, чтобы возглавить черносотенную «чистку» в одном из наиболее одиозных издательств). Вот почему редактор «Камчатской правды», бывалый хитрован вполне радушного вида, с энтузиазмом печатал своих гостей, организовывая им выступления перед «бомондом» – в единственной привилегированной забегаловке, где подавали приличный кофе.
– Вот уж чувствуется коренной москвич! – восторгался он одним из ранних моих виршей, написанным почти сразу после зачисления на первый курс…
Вскоре в казенном «газике» нас домчали до реки Камчатка, русло которой вилось вдоль полуострова. Мы жалобно поскреблись в рыбацкую времянку.