Сирена тревоги взвыла без пяти шесть по станционному времени.
Спросонья Илье показалось, что это растерянный, беспомощный крик электронного диагноста, оказавшегося вместе с пациентом в - тупике (ничего себе сравненьице, - отметила какая-то беспечная частица сознания, - у одного - тупик лечебных методов, у другого - тупик жизни), и что надо сейчас же, как говорится, не отходя от тела, делать какое-то открытие, выдумывать невозможное, идти на риск, иначе чего же он стоит - хирург Илья Ефремов?
Вой оборвался.
Бесстрастный голос дежурного пригласил в командную рубку всех свободных энергетиков и специалистов защиты.
- Амебы придумали новшество, - добавил дежурный для остальных. - Долбят поле в одной точке. По принципу: капля - камень...
Илья сделал обязательный гимнастический комплекс и решил не откладывая поговорить с Лоран. Его встревожил рассказ Юргена о психических аномалиях на Станции, да и сам он уже кое-что видел: беспричинная вспышка энергетика Исаева, нелепая дискуссия специалистов, перешедшая в ссору, явный сомнамбулизм...
Он быстро нашел каюту под номером 81, положил Руку на белый квадратик вызова и спросил:
- Не помешаю?
- Ни в коем случае, - ответили ему сонным голосом. - Все равно я сплю.
Илья задумался: что бы это значило?
- Господи, - сказал тот же голос. - Плюс ко всему вы еще и нерешительны. Входите же.
Полина в самом деле еще не вставала. Она лежала, зарывшись в "пену" разовой постели, на изголовье откуда-то падал неяркий свет, и первое, что заметил Илья, так это золотистое пламя волос и зеленый насмешливый глаз.
- Быстро вы меня вычислили, - сказала девушка, оставаясь недвижной. Меня, кстати, можно разглядывать и сидя.
Илья улыбнулся. Пророчества Помощника начинали сбываться.
- Я к вам, собственно, по делу, - начал он.
Лоран повернулась на спину, выпростала руки, и они трогательно забелели на фоне темной пены.
- Готова исповедоваться.
"Ребенок, - подумал он, любуясь девушкой. - Умный, капризный ребенок, наверное, любящий нравиться. Инженю... И в сущности - одинокий. Беда таких людей в том, что их иронию и сарказм частенько воспринимают всерьез. А это всего лишь способ самоутверждения. Всего лишь..."
- Начнем, - сказал Илья. - Итак, уровень стабильности психики коллектива?
- В пределах нормы, - быстро ответила Лоран. - Естественно, по максимальной шкале Рутмана - для стрессовых ситуаций.
- Каковы индивидуальные показатели?
- Здесь дела хуже. - Полина нахмурилась. - Есть значительные отклонения. Сказываются усталость, раздражительность, рудименты эгоцентризма... Патологии нет.
- Об этом я знаю, - перебил он Лоран. - Крайнев рассказывал. Насчет рудиментов. А патология все-таки есть. Диагноз - сомнамбулизм.
Полина прыснула, отвернулась. Черная "пена" немного сползла, открыв маленькие округлые плечи. Илья опустил взгляд.
- Судья, оказывается, не знает элементарных вещей. Как вы думаете, почему наша Станция болтается именно здесь, а не в любом другом уголке Окна?
Илья покачал головой.
- Зачем вы так, Поль? - он машинально употребил это сокращение на французский лад, одновременно доверительное и чуточку мужское, и тут же понял, что вышло удачно: собеседник оценил, ему понравилось. - Зачем вы так, Поль? - повторил Илья. - Я знаю о волноводе "Сигма-7". Знаю о существовании медиумов, которые частично воспринимают хаотичную информацию волноводов. Знаю даже, что их у вас сорок восемь из ста шестидесяти членов экипажа, фактически каждый третий, и что большинство специалистов считают "прослушивания" занятием бесперспективным. Информация волноводов явно не имеет земных аналогов. Верно? Но вот о сомнамбулах знать не знал и слышать не слышал.
- Лунатики и наши медиумы - одно и то же. - Девушка вновь стала серьезной. - Неведомое излучение, когда его воспринимаешь, как бы экранизирует сознание - таков вторичный эффект. Прием информации - явление спорадическое, хуже всего, когда застает тебя за едой, с полным ртом. Так и ходишь потом...
- Хождение тоже вторичный эффект?
- Да. Причем нас обычно тянет в Пустыню. Наверное, там больше места, можно по кругу путешествовать. Да что рассказывать, сейчас я вам все покажу. По утрам там обязательно кто-нибудь кружит. Не бойтесь, я помню о вашем целомудрии. Отвернитесь, пожалуйста.
"Вот чертенок, - с улыбкой подумал Илья. - В самом деле не упустит случая сыронизировать".
Через полминуты Полина предстала перед гостем в строгом, спортивного кроя, темно-красном костюме, тряхнула головой, чтобы волосы упали на плечи, и кротко сказала:
- Пойдемте.
Пустыня располагалась на первом ярусе Станции.
По дороге Лоран рассказала Илье, что три года назад исследователи решили упразднить один сад (хватит, мол, и того, что на втором ярусе), а вместо него создать уголок дикой и неблагоприятствующей человеку природы. Исаев убедил всех, что лучше пустыни ничего не придумаешь, хотя климатологи предлагали смоделировать там сейсмически активную зону. Он их высмеял. "Для вулкана, - говорит, - места мало, да и Крайнев на настоящую магму никогда не согласится. А возле подогретой пластмассы и дети топтаться не станут..."
Они вошли в обычную дверь, а вышли уже из какой-то полуразрушенной то ли мечети, то ли крепости.
В Пустыне был вечер. Та благодатная пора, когда дневной жар поостыл, а холодная ночь еще на наступила. Тускло светились верхушки далеких барханов, посвистывал ветер, а в ложбинке, в зарослях саксаула, слышалась возня и писк неизвестных зверюшек.
- Сюда бы, - Илья глянул на Полину не без улыбки, - для вящей убедительности еще бы десяточек тарантулов и скорпионов, а?
- А что, это идея, - охотно согласилась Лоран. - Надо будет покопаться в генной кладовой...
Илья только рукой махнул: безнадежный случай.
Сумерки сгущались медленно. А холод наступал слишком быстро, неестественно быстро. Ефремов поделился своим наблюдением с Лоран.
- Это все климатологи. Или напутали что-то, или нарочно... Одно название - пустыня. А на самом деле тут такое творится... И ливни бывают, и грозы. Да, да, - Полина развела руками. - Во-от такие молнии бьют. А однажды меня тут снежный буран прихватил. Во время приема... Очнулась потом, и ног уже не слышу. Могла вообще замерзнуть.